Феве вновь закашлялась, обирая одеяло руками. Ракоци наклонился над ней.

— К сожалению, мы не скоро вернемся… домой.

Он с большой осторожностью произнес последнее слово. Деметриче назвала домом палаццо, которое сам он считал лишь пристанищем, и сердце его омылось теплой волной. Возможно, она просто оговорилась, но, чтобы не заострять на этом внимание и не спугнуть волшебное ощущение близости, Ракоци поспешил пояснить:

— Я думаю, нам придется обойти и соседей. Зараза распространяется быстро. Особенно в такую жару.

Вторая свеча стала мерцать, потом, зашипев, погасла.

— Ну вот, мы остались без света.

Ракоци побарабанил пальцами по колену, потом встал и вышел. Четыре свечи, которые он зажег, возвратившись, хорошо осветили комнату, но мрачности из нее не изгнали.

— Где вы их взяли? — спросила Деметриче рассеянно, приглядываясь к больной.

— Одна нашлась под фигуркой Мадонны, остальные были на кухне. Их хватит на пару часов, потом понадобятся другие.

— Мы тут пробудем так долго?

Ракоци вгляделся в Феве, коснулся ее лба, горячих сухих рук и шеи.

— Кажется, нет.

— Она… умирает?

Деметриче прикусила губу. Глаза ее заблестели. Неужели все старания были напрасны? Как все-таки мал и слаб человек!

Ракоци понял, что с ней творится, и осторожно взял ее за руку.

— Не казните себя, дорогая. Мы сделали все, что могли.

Сильный раскат грома на миг оглушил их. Когда все стихло, Деметриче тихо произнесла:

— Ей нужен священник. Сан-Джермано, я вас умоляю, кликните кого-нибудь к ней!

Ракоци покачал головой.

— Нет, дорогая. Ни один священник в этот дом не пойдет. Савонарола объявил, что чуму наслал дьявол и что умирающим от нее причастие ни к чему.