— Господи Иисусе! — воскликнул врач и стал дуть на обожженные кончики пальцев.

— Убейте его, — стонала Кимберли, горячо и прерывисто дыша. — Не могу больше терпеть!

— Лед! Нужно положить ее в ледяную ванну!

Медсестры убежали.

Эзра, не в силах оправиться от шока, сидел на полу рядом с Кимберли. Вдруг тело Кимберли начало содрогаться в конвульсиях. Она вцепилась руками в живот с такой силой, словно хотела сама вырвать из своего чрева ребенка, притянула колени к груди. На пол хлынули струи крови.

Медсестра подала врачу шприц, но у того так дрожали руки, что он не смог сделать укол.

— Я… не могу!

Сестра забрала у него шприц и попыталась сама сделать инъекцию. На этот раз игла вошла в мышцу руки Кимберли, но она в очередной раз содрогнулась от боли и шприц отлетел в сторону.

— Нужно обездвижить ее! Давайте фиксаторы! — прокричала сестра.

Живот Кимберли распухал, надувался, как воздушный шар.

— Убейте меня! — вопила она в агонии. — Убейте меня!

Она выгнулась дугой, запрокинула голову и издала крик, полный боли, гнева и отчаяния. От этого вопля Эзра похолодел до мозга костей, и ему почудилось, что к этому крику присоединился другой голос, он мог поклясться, что слышал его. Этот приглушенный жалобный голос исходил прямо из чрева Кимберли.

Даже врач и сестра замерли в шоке. Значит, тоже услышали.

А потом Кимберли замерла в полной неподвижности. Ее тело распласталось на залитом кровью полу, веки сомкнулись, рот открылся. Кончики ее волос потрескивали, как живые оголенные электрические провода… но вскоре и это прекратилось.

— Полная остановка сердца, — констатировал ошеломленный доктор.

И Эзра понял, что даже если бы медицинская бригада взялась реанимировать Кимберли, у них ничего не вышло бы.

И еще он подозревал, что после всего, что довелось пережить Кимберли, она бы предпочла остаться мертвой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

На протяжении дня Руссо мало чего ждал с нетерпением. Были быстрые инъекции морфия, который он вводил себе сам, нажимая на черную кнопку, лежавшую на кровати под его обгоревшей рукой рядом с красной кнопкой срочного вызова. Были сны, в которые он мог погрузиться. Ему снилось детство на окраине Рима, где он с друзьями лазил по древним развалинам. И еще были нежные прикосновения хорошенькой молодой медсестры по имени Моника.