Они отвели меня в дом к Майе. Домик небольшой, но поселяне в оазисе — большие умельцы украшать маленькое помещение. В домах необыкновенно чисто и опрятно — несравнимо с грязью снаружи. Есть кровать-лежанка, вроде глиняного китайского кана.[5] Это наша райская обитель радости и счастья. Этот оазис — наш эдемский сад, я и она — мы подобны Адаму и Еве, Фу-си и Нюй-ва, живем по образу и подобию первопредков.

Да, Майя — действительно Ева, однако я — не Адам.

Чему же я принадлежу, в конце концов?

25 и 26 октября 1978 года

Погода: ясно. Температура: свежо. Место: оазис посреди Лобнора.

Сегодня караван верблюдов прибыл в оазис. Они пришли по дороге сквозь пустыню, которая была известна только верблюжьим караванам древности, пересекли несколько десятков километров безводной пустыни и достигли этого поселения. Увидев их прибытие, поселяне обрадовались так, словно это большой праздник. Они вынесли из домов самое лучшее угощение и подарки для пришедших с караваном гостей.

Все караванщики были уйгурами. У всех был богатый опыт хождения по пустыне и выработался наметанный острый глаз, под стать орлиному. Я подсел к ним и поговорил на ломаном уйгурском языке. Все это Майя видела собственными глазами.

Караван верблюдов оставался в поселении одну ночь, а завтра утром должен был уйти. Когда все заснули спокойным сном, Майя отвела меня на берег реки.

— Завтра караван верблюдов должен уйти, — сказала Майя.

— Я знаю.

— Ты способен расстаться со мной? — Она схватила меня за руку.

— Майя, ты должна верить мне, — прошептал я, не зная, что и как сказать.

— Вы все одинаковы, что ты, что мой отец, — все вы люди извне, ваши сердца от начала и до конца всегда там. Обещай мне, что останешься. Я не могу тебя потерять. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной рядом.

— А если я умру?

— Тогда и я готова умереть, — торжественно заявила Майя.

Сердце мое упало, я не знал, как лучше ей ответить. Я глядел ей в глаза, они были такими прелестными, что я был бессилен противиться. Однако про себя я уже все решил.

Протянув руки, я крепко обнял Майю и прижался к ней.

— Мы навеки вместе, навеки, — шептал я ей.

Она закрыла глаза и обняла меня.