К тому времени, как ворота открылись, большая часть обитателей уже толклась возле них.

Маргерефа был хмур. Он спешился, бросил поводья рабу и, ни на кого не глядя, спросил:

— Как я понимаю, тут было сражение? Когда оно состоялось?

— Прошло девять дней, — доложил капитан Амальрик. — Врагов было около сотни. — Он помедлил и, проглотив подступивший к горлу комок, с трудом произнес: — Герефы теперь с нами нет.

Маргерефа приподнял брови.

— Гизельберта?

— Ранегунды, — поправил его капитан Амальрик. — И еще многих.

— Ты дашь мне полный отчет о случившемся, однако сначала нам следует подкрепиться. Мы бы прибыли на день-два позже, но римлянин постоянно меня поторапливал.

Маргерефа махнул рукой в сторону конников, въезжавших на плац.

— Римлянин? — вслух удивилась какая-то женщина, и все обернулись, чтобы взглянуть, кто же смел поторапливать всесильного маргерефу.

Это был одетый как рыцарь русоволосый и синеглазый человек средних лет, сидевший на долговязой темно-коричневой лошади. За ним следовали восемь франконских воинов, охранявших небольшой караван из пяти груженных тюками и укладками мулов.

— Ба, да это же Ротигер! — не удержался от восклицания Сент-Герман.

Услышав это, важный римлянин мигом покинул седло и опустился перед тем, кто окликнул его, на колено.

— Господин, — произнес он по-саксонски.

Услышав его обращение, обитатели крепости вдруг осознали, какой именитый вельможа день-деньской работал в их кузне словно обычный кузнец. Многие изумленно переглянулись и вновь, уже с гораздо большим почтением и любопытством, уставились на чужака, однажды прибитого к их берегу морским течением и ветрами.

— Поднимись, — по-саксонски сказал Сент-Герман и уже по-персидски продолжил, сохраняя бесстрастное выражение на лице: — Слов нет, как я рад тебя видеть. Ты прибыл очень вовремя, ни раньше ни позже.

— Лучше бы раньше, судя по тому, что я видел в деревне, — отвечал на персидском же Ротигер.

— Нет, — покачал головой Сент-Герман. — Раньше бы я не уехал. — Он сменил тон, но не мимику, цедя слова со скучающим видом: — Как долго ты пробыл в пути?

— Судите сами, — сказал Ротигер. — Я выехал из Рима в марте, семнадцатого числа, а сегодня десятое мая.

— Я восхищен. Мы позже поговорим, а пока вели своим людям спешиться.