— Но вы ведь…

— Что — мы? — Она протянула руку и притронулась к его горлу в том месте, где виднелась засохшая капелька крови. — Нет, дорогой, дьявол нами не правит. — Взгляд ее потемнел и стал отрешенным. — Я знавала людей, поклонявшихся сатане, но они… они преследовали меня, а не привечали.

Фальке вгляделся в лицо возлюбленной.

— Мадлен, — тихо окликнул он, надеясь отвлечь ее от горестных воспоминаний.

Она тряхнула головой.

— Все в порядке. Это было давно.

Он облегченно вздохнул.

— Иди ко мне, я тебя поцелую.

Мадлен охотно прильнула к нему, но после поцелуя сказала:

— Уже слишком поздно, мне надо идти.

Фальке заулыбался.

— Ты можешь остаться. — Он целовал ее лоб, брови, глаза.

— Это было бы неразумно. О нас и так ходят слухи. Глупо лишний раз давать им пищу. — Она вновь отдалась его поцелуям, потом собрала волю в кулак: — Через час мусульман начнут скликать на молитву.

Он отпустил ее.

— Уходи.

— Ухожу, — засмеялась Мадлен, выскальзывая из постели. — Мне нужно одеться.

— Я помогу.

— Это не ускорит дела, — сказала она, искренне веселясь, но тут же стала серьезной: — Будь осторожен, Фальке. Мы оба — и ты, и я — идем сейчас по канату.

— Ты справишься, — сказал он.

— Ты думаешь? — рассеянно спросила Мадлен, затягивая шнуровку корсета.