— Наверное, в конце мая. Домашние набрались терпения и ждут, когда я тут сверну все дела, хотя у меня их практически нет. Я только и делаю, что слоняюсь по западному берегу Нила и глазею на статуи, растущие из песка. В храмы, правда, не захожу. Почему-то робею.

— Неудивительно, — уронила Мадлен.

Троубридж рассмеялся.

— Нет, мадам, тут есть чему удивляться. В этих скалах столько диковин и черт еще знает, чего, что голова идет кругом. Держу пари, нам и в тройку десятилетий со всем этим не разобраться… если, конечно, не увеличить количество экспедиций. — Он с большой важностью промокнул пот, струившийся по толстым щекам.

— А также количество средств, выделяемых на раскопки, — подхватила Мадлен. — Без денег тут просто некуда плюнуть. Рабочие требуют выплат, и это в порядке вещей, но львиная часть капитала идет на повальные взятки. — Она говорила рассерженно, с большим, чем надо бы, жаром, подогретая разговором с молодым Жаном Марком.

— Фи, дорогая, ну что вы несете? — ласково пожурил Троубридж. — Дамам не полагается рассуждать о столь низких вещах.

— Может, и так, — запальчиво возразила Мадлен, — но мне даже думать не хочется, во что превратилась бы моя жизнь, если бы я почти ежедневно не унижалась. — Она пожалела о сказанном, увидев, как расстроился англичанин, и сбавила тон: — Нет-нет, лично я, разумеется, ничего не плачу, просто брат Гюрзэн иногда навещает судью и единственно верным способом выражает ему глубочайшее наше почтение. Он хоть и христианин, но все-таки египтянин, и его принимают. Небольшой кошелек переходит из рук в руки, все шито-крыто, а мне продлевают разрешение держать египетскую прислугу. Таков здешний порядок. — Она усмехнулась. — К счастью, я довольно богата, иначе не сумела бы отвечать всем требованиям судьи Нумаира. Разумеется, эти требования — Боже упаси! — вслух не высказываются, но все понятно и так.

— Это несправедливо, мадам, — с серьезным видом заявил Троубридж. — Неужели Каир ничего не способен тут сделать?

— Что сделать? — поинтересовалась Мадлен. — Пока жалоба идет вверх по реке, от меня разбегутся все слуги. — «А я, скорее всего, предстану перед местным судом, — добавила она мысленно, — но тебе вовсе незачем о том знать».

Троубридж снова вынул платок.

— И вас, мадам, не пугает шаткость вашего положения?

Мадлен хотела отделаться шуткой, потом передумала. Англичанин ей нравился и заслуживал прямоты.

— Чаще, чем надо бы, — призналась она, после чего повернулась к стене, с которой на них равнодушно взирали древние боги.

* * *

Записка профессора Алена Бондиле, посланная Риде Омат. Тайно доставлена Юрсеном Гибером.