Бернард попытался кивнуть.
— Любовь… — беззвучно, одними губами, прошептал он и лишился чувств.
18
18
Когда Бернард снова открыл глаза, Яго уже не было.
Вместо него над саркофагом, склонившись, стоял человек со шрамом. Из-под низкого лба с короткой грязной челкой Бернарда буравили красноватые поросячьи глазки. Улыбка делала обезображенный рот совершенно бесформенным.
— Фу! Кто же это здесь так оконфузился? Ну ничего, малыш, поднимайся. Сейчас наведем красоту. Пора собираться в путь.
Тут он склонился еще ниже и, схватив Бернарда за руку, кряхтя и охая, придал ему полусидячее положение. Каждое движение отзывалось в теле Бернарда мучительной болью, пронзавшей его с головы до пят. Голова завалилась набок, и казалось, будто она лежит на гвоздях. Ища поддержки, Бернард обхватил человека со шрамом за мускулистые плечи.
— Так, так, аккуратнее, — приговаривал тот.
Бернарду удалось перекинуть одну ногу через стенку саркофага. Но дальше человеку со шрамом пришлось вытаскивать его практически на руках. Легко, как пушинку, он поднял Бернарда и опустил на каменные плиты пола. Бернард стоял, не чувствуя ног, сгорбившись и ухватившись за край саркофага, чтобы не потерять равновесия. Он смотрел на оставшиеся в гробнице грязные разводы, лужи, кровавые сгустки — свидетельства его страданий.
— Ага, — бормотал громила. — В таком-то виде, пожалуй, вы никуда не годитесь. Надо бы избавиться от этой одежды.
Бернард попытался отмахнуться от него — попытался раздеться сам. Он хотел расстегнуть ворот рубашки, но тщетно — пальцы не слушались. Он снова замер, тупо уставившись себе под ноги. Человек со шрамом обеими руками схватил Бернарда за воротник и, через голову, как с малого ребенка, стянул с него рубашку. Расстегнул ремень, спустил брюки.
Бернард сглотнул, пытаясь подавить подступающую к горлу рвоту. Он, как сквозь пелену тумана, видел стены подземной крипты, которые раскачивались, грозя обрушиться на него, шаткий пол, ускользающий из-под ног. Колонны, арки, своды и темные альковы вздымались, словно на волнах, и медленно опадали. Гробницы, каменные изваяния, надгробные плиты, вмурованные в пол и в стены, — он видел все это как сквозь объектив телескопической трубы, в которой постоянно меняется фокусное расстояние. Вокруг было сумрачно и пусто. И все вращалось перед его потухшим взором.
Бернард переступил с ноги на ногу. Ладони у него были влажными. Он сжал кулаки. Человек со шрамом протянул ему губку.
— Вот, оботритесь. И лицо тоже, оно все в крови.
Бернард кивнул.