Я почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы подняться с постели и выйти из комнаты. На некоторое время замерла в узком коридоре, стараясь проникнуться местной атмосферой. Что-то здесь напоминало бабушкин дом: запах пыли, старой краски и кухни, все то, что ощущаешь в деревянном доме, когда вокруг стоит тишина, лишь поскрипывает дерево, посвистывает снаружи ветерок да свиристят сверчки. Я словно перенеслась в Вэйленд, если не считать прохлады ночи, какого-то сернистого запаха и отдаленного шума мотора. Потом я нашла ванную, умылась, попыталась, насколько это было возможно, учитывая спутавшиеся волосы, ссадины и размазанную косметику, привести себя в порядок и, ориентируясь на свет, направилась в переднюю комнату.

Орни читал, лежа на потрескавшемся коричневом кожаном диванчике. Я как сейчас вижу макушку его желтоволосой головы, страницы книги и ноги в серых носках, заброшенные на подлокотник: наблюдать за ним было так приятно, что я не проронила ни слова, лишь осмотрелась по сторонам. Один угол комнаты занимала внушительных размеров квадратная плита, выложенная кафелем. Кроме того, там имелись большой поцарапанный стол, несколько стульев, коврик на полу, камин с полкой и старое кресло-качалка, покрытое стеганым одеялом. Все остальное пространство комнаты занимали стеллажи, наверное, с тысячами книг, они закрывали все стены от пола до потолка, не считая тех мест, где проглядывали окна. И во всем царил идеальный порядок, никакого хлама, полы подметены и протерты, а книги не засунуты беспорядочно, как у бабушки, а расставлены по местам, словно в библиотеке.