Хриплым голосом, растягивая слова, словно он много выпил, профессор прорычал:
— Маленькая свинка. Иди сюда, грязная маленькая свинка, ты грязная свинья.
Направился к ней, пошатываясь, и впервые Минни осознала, какой огромный этот русский, какие у него широкие плечи, толстая шея и мышц куда больше, чем жира.
Конечно, ей грозила смертельная опасность. С неохотой, но без колебаний, она положила колесо на пол и побежала к парадной лестнице.
* * *
— Я Роджер Ходд из «Дейли пост», я Роджер Ходд из «Дейли пост»…
Дверь ванной изнутри закрывалась на врезную задвижку, но на месте дверь удерживала не она. И сколь отчаянно Наоми ни пыталась повернуть ручку, дергала за нее, ни ручка, ни дверь с места не сдвигались, дверь даже не постукивала о косяк, словно изготовили ее из стали и приварили к дверной раме.
Наоми посмотрела на Роджера Ходда, по-прежнему сидящего на полу в позе ежика. Этот человек не только был в ужасе, но и, пожалуй, повредился умом. На этот раз после «Дейли пост» раздался дребезжащий смех, и Наоми знала, что скоро, в любую секунду —
* * *
Когда Минни добралась до лестницы, на первом этаже выстрелили из помповика. Девочка намеревалась бежать вниз. Вместо этого поднялась наверх. На площадку третьего этажа. В студию мамы. Через студию к лестнице черного хода. Оглядываясь, она бы только теряла время, замедляла ход. Она просто молилась и бежала, в надежде, что Бог поможет ей, если она будет помогать себе сама. Удирая со всех ног. Она могла быть быстрее профессора Синявского. Могла сложить два и два, он сам ее научил. Ей восемь лет, ему, возможно, семьдесят, поэтому она должна бегать почти в девять раз быстрее, чем он.
* * *
Дверь отпустила Джона, и Никки обняла его. Она не оглянулась, не хотела видеть оставшегося без лица Престона Нэша или комнату, забрызганную кровью и ошметками мозга.
— Дети, — напомнила она, и они снова поспешили по коридору к парадной лестнице.
Ее темная, примитивная сторона пребывала в отчаянии: это никогда не закончится, природа — языческое чудовище, которое в конце концов пожирает всех, этому безжалостному злу, Погибели на пару с Блэквудом, под силу натравить на ее семью весь мир, то одного, то другого, и так до тех пор, пока зло не восторжествует. Но другая часть, более глубокая, верующая часть, знающая, что воображение может создать что-то из ничего, настаивала на том, что мир — не лабиринт раковых опухолей, что основа у него здоровая и невероятно сложная, а устройство его таково, что любая надежда может сбыться. Если они с Джоном все сделают правильно, то смогут спасти детей, спасутся сами, выберутся из этого чертова дома.