— Матушка, ее звали Брайди, то бишь Брайди Берн, умерла, именно так, да упокоит ее небо, и передала мне самые крошки ясновидения, как вы его называете, совсем немного. У нас оно зовется «да-дхеалладх». Когда мне надо, ну очень надо узнать будущее, я гляжу на облака.

После десерта — это был один из пирогов Юфимии, только что испеченный и оставленный горячим в специальном шкафчике у задней двери, а теперь разложенный по разнокалиберным тарелкам и блюдцам с серебряными ложками, на которых в качестве инициалов владельцев стояли все буквы алфавита, — она немного понаблюдала за мною и снова заговорила:

— Она не ест много, ага?

И указала на меня большим пальцем, потому как слова ее адресовались Леопольдине, сидящей на дальнем конце стола. Та в ответ лишь пожала плечами.

— Ну ладно, — подвела итог сказанному Грания. — Я хочу сказать, так с того времени, когда Гектор был щенком.

— Ась?

Не вспомню, кто вставил это словечко, и выяснять это нет ни малейшей причины — это мог быть любой из нас.

— Ну, — отозвалась Грания, — я хочу сказать, что когда я была совсем маленькая, по колено кузнечику… Как говорила моя мамочка, история будет лучше, если говорить гладко. Вы учтите, — добавила она с улыбкой, — мне никто не говорил, что в Америке другой язык. Так вот. С тех пор как я была маленькая, я вижу смысл того, что есть наверху. Все одно, в кобыльем хвосте или в чешуе макрели. Хотя по кучевым облакам лучше всего читать…

— Читать? — переспросила я. — Что ты понимаешь под этим словом?

Я уже была ею очарована, причем до такой степени, что не выказала ни малейшего неудовольствия, когда Грания замолчала, взяла второй кусок пирога и поставила тарелку к себе на колени, чтобы Кухулину было сподручней расправиться с ним под неодобрительными взглядами моей троицы. Они словно говорили: «Мы были правы».

И они были правы. В тот день, когда я позволила псу есть с нами за одним столом, я невольно призналась себе, что очарована его хозяйкою.

— Что ж, — сказала Грания, — ведь всякое чтение зависит от чтеца. Возьмите, к примеру, нашу китайскую сестру, когда она смотрит в чашку с чаем, угадывая по нему судьбу. Она не увидит там то, что увидишь ты, но это вовсе не значит, что читает она неправильно. Что до меня, то если я вижу на небесах, к примеру, кулак, я понимаю, что в этот день лучше не драться. И становлюсь тише воды ниже травы, чтоб меня никто не задел. А если увижу ягненка — не смейтесь! — значит… ну, в общем, что какая-то новая и хорошая мысль вот-вот родится в этой моей старой тыкве. — И она постучала себя по лбу, чтоб мы поняли ее слова.