— Этому есть и другие определения, — сказал Сен-Жермен.

— Но именно так и ведут себя детища Шивы! — Тамазрайши одобрительно хмыкнула и положила руку ему на плечо. — Я рада, что Гюристар доставил тебя ко мне.

— Не совсем точно, — возразил Сен-Жермен, отстраняясь. — Скорее, я попросил его показать мне дорогу.

Она засмеялась опять.

— Зачем?

— Хочу выяснить, где находится мой слуга, и повидаться с Падмири.

— С первым просто: твой слуга находится здесь, а со вторым… — Тамазрайши нахмурилась. — Я и сама хотела бы с ней повидаться.

Уловив в словах ее недовольство, Гюристар решил объясниться:

— Падмири не оказалось дома, моя госпожа. Ты ведь знаешь об этом. Как и о том, что наши стражники неустанно ищут ее. Она, несомненно, окажется здесь еще к ночи.

— Да, если выразит такое желание и погонит стражников перед собой, — ехидно произнесла Тамазрайши. — Наш гость утверждает, что именно он заставил тебя привести его в храм. Это правда?

Гюристар заколебался.

— Частично. Мы бились.

— Видно по твоему лицу, — хмыкнула девушка. — Ты хочешь сказать, что он тебя одолел?

— Мне просто не повезло, — буркнул усач раздраженно. — Я поскользнулся на битом стекле и упал, обронив ятаган. Он встал надо мной, не давая подняться.

— И ты это снес? Ты не бросился на клинок, приставленный к твоему горлу? — Красавица подбоченилась, язвительно усмехаясь. — Достойный командир, я задала вопрос. И жду ответа. Не медли.

Гюристар передернулся. Пах его пронизала сладкая боль. Боги, с каким удовольствием он бы накинулся на эту красотку! Прямо сейчас, не тратя лишнего времени на пустопорожнюю болтовню.

— Эй, Судра! — взорвалась Тамазрайши. — Не молчи. Говори что-нибудь.

— Что-нибудь? — повторил он тупо, не отрывая взгляда от соблазнительно подрагивающих сосков. — Что же тут скажешь? Я искал смерти, он не дал мне умереть. Но зато мы оба — он и я — стоим теперь перед тобой. Разве это не совпадает с твоими желаниями?

— А каковы твои желания, командир? — томно вздохнула Тамазрайши. — Хотел бы ты погрузиться в меня? Прямо здесь, во славу черной богини?

Бравый усач был чересчур распален, чтобы различить в ее тоне коварные нотки.