— Слушай, Саша, мы не могли бы побеседовать где-нибудь не вполне здесь?

Они только что забрались наверх, посмотреть кое-что по системе слежения, что собирался показать Леонид.

— Что ты имеешь в виду? — Баал как раз закончил настраивать входную программу. — Вот, готово, показывай.

— Не нужно. Я хотел сказать кое-что, но лучше всё же не здесь. А, Саша?

— Ты уверен? — Калина отвернулся и изучал карту, висящую на стене.

— Нет. Наверно, это начинается паранойя. Я просто прошу, если это возможно, сменить место разговора. На что-нибудь, где нам никто не станет мешать.

— Можно закрыть дверь! — Мирон подошёл к двери и повернул замок.

— Хорошо, — согласился Калина. Он вырвал волос из своего длинного хвоста, завязал на нём несколько узелков и аккуратно приклеил кусочком скотча к лежащей на столе тетрадке. — Попробуем. Подойдите сюда.

Мирон и Леонид подошли. Калина взял обоих за руки, попросил их сделать то же, чтобы замкнуть, как он сказал, цепь и выключить внутренний диалог — остановить мысли. Чтобы не мешать, они оба закрыли глаза. Калина начал острожное смещение по вариантам. Он не собирался уходить далеко, только туда, где их точно не побеспокоят.

— Довольно!

Ребята открыли глаза и оглядывались, знакомясь с обстановкой. Она не слишком отличалась от их обычного офиса — те же столы, похожие, хотя чуть другие по дизайну, модели компьютеров, другой ширины жалюзи на окне. Самое главное отличие представляла дверь — она была обита металлом и наглухо заперта изнутри на засов. Кто это сделал и куда он потом делся, оставалось загадкой.

— Ну вот, устраивает? — Калина не шутил.

— Да, вполне. — Люминос подёргал дверь, та не шелохнулась. — Я хочу сказать, что уже неделю получаю весьма неприятные письма.

— Ты тоже? — подхватил Мирон. — Придурок какой-то старается.

— Не думаю. Слишком он настойчив. И адреса всё время меняются.

Они присели прямо на столы, стараясь держаться поближе друг к другу.

— Поэтому я попросил выхода на вариант. Мне кажется, офис больше нельзя считать безопасным. Можно провести полную проверку на жучки, но их снова поставят на следующую же ночь.

— Думаешь, Контора? — с сомнением произнёс Калина.

— Больше некому. Я не думаю, я посчитал.