Когда Берлем выбросил меня из своей головы, войдя в церковь, он все еще был в железнодорожном туннеле. И я понятия не имела, как он оказался здесь, с Лурой, и как им удалось так долго оставаться незамеченными.

— И как вообще Сол выбрался из туннеля?

— Он отодвинул гору мусора, — сказала она. — Перетащил ее по кирпичику. Судя по тому, что вы рассказали, туннель все равно держался на честном слове, так что удивительно, что он простоял еще целый год после того, как Сол убрал эту сомнительную подпорку.

— Ой… вы думаете, это из-за него обрушился туннель? Как странно, — сказала я и задумалась о том, что ведь именно из-за обрушившегося туннеля все и началось: если бы не это, у меня бы не появилась книга, и страницы я бы тоже не нашла. А может, и нашла бы — кто знает, как бы еще сложились обстоятельства.

И в этот момент мне стало ясно, что и в монастыре книгу в конечном итоге тоже кто-нибудь найдет.

— Словом, — продолжила она. — Он выбрался из туннеля, сел на автобус и поехал куда глаза глядят. Сначала оказался в Шотландии и там некоторое время жил в гостинице, исследуя тропосферу, и уцелел лишь по счастливой случайности. Он прислал мне мобильный телефон, попросил прийти в церковь в условленный день и час и сказал, что позвонит мне. — Она улыбнулась. — Все было как в кино. У него началась настоящая паранойя, и первое время он мне совершенно не доверял, и мы продолжали разговаривать по телефону в церкви и говорили на каком-то зашифрованном языке, и все это, конечно, совсем не нравилось служителям церкви. Но потом это кончилось. Я теперь на пенсии, как вы, наверное, уже знаете, поэтому, когда все это произошло, мне совсем не обязательно было оставаться в Лондоне. Мы приехали сюда — сначала на время, а потом решили тут остаться. Вообще-то это дом моего брата, но у нас с ним договор. Ему нужно жилье в Лондоне, и мы так оформили бумаги, что получается, будто теперь мы снимаем этот дом у кого-то другого, под вымышленными именами. Все очень сложно, но нам казалось, что теперь нас действительно будет трудно найти.

— Можно, я задам вопрос? — спросила я. — Почему церковь помогает? Ну, в смысле, почему никто не может пробраться к вам в голову, если вы находитесь в церкви?

— А вы не знаете?

— Я вообще не знаю почти ничего кроме того, до чего дошла своим умом, и того, что мне рассказал Аполлон Сминфей. — Я пожала плечами. — Конечно, у меня есть догадки, но…

— И какие же они?

— Что молитвы, которые произносятся в церкви — мысли и надежды со слишком большим зарядом энергии, — каким-то образом глушат сигнал, если, конечно, такое возможно. Ну, знаете, как помехи…