Она улыбнулась:

— Очень хорошо. Мое предположение — точно такое же. — Тут улыбка исчезла с ее лица. — Полагаю, вам известно о моей книге?

— Нет. — Я помотала головой. Но по тому, как она это сказала, я поняла — вот почему я ей не нравлюсь. Она думает, что ее я знаю так же близко, как и Берлема, раз я побывала в его сознании. Она думает, что, возможно, мне известно о ней все. Я уже во второй раз испытала чувство, как будто бы она — жена, а я — любовница, и она знает, что ее муж не только спал со мной, но еще и рассказывал мне о ней. Мне вспомнилось то время, когда я встречалась с женатыми мужчинами, и их жены об этом не знали, а если бы знали, этого не одобрили бы, и в их семейной жизни обязательно случился бы кризис. Кончалось все тем, что очередной из них принимался рассказывать мне о своей жене такое, чего мне совсем не хотелось знать — да и не было у меня никакого права знать подобные вещи. О романтическом ужине, который она организовала, чтобы попытаться наладить их отношения (и во время которого он звонил мне из туалета по мобильному), об особенном платье, которое она купила, чтобы произвести на него впечатление (и в котором, как он рассказал мне, она выглядела старой и толстой). Я содрогаюсь от одних только воспоминаний об этом. Думаю, никогда в жизни я не чувствовала себя так паршиво, как тогда, когда мне приходилось все это выслушивать, и я перестала спать с такими мужчинами, потому что мне не хотелось иметь отношение к чему-то настолько печальному.

Нужно было сказать что-нибудь, сказать, что она ошибается, но я не знала как.

— Хм, — вот и все, что она ответила на мои слова о том, что я ничего не знаю о ее книге.

Через несколько секунд собака подняла уши и стала изображать волнение. Спустя две или три минуты я услышала, как поворачивается в замке ключ Берлема, и внутрь через открывшуюся входную дверь ворвался холодный воздух.

Собака знала. Знала, что Берлем вот-вот вернется.

Как это происходит?

Впервые с тех пор, как закрутилась вся эта история, я вдруг почувствовала, что мое представление о мире начинает меняться, как будто бы только сейчас — теперь, когда мне известно, что все это — правда, — я могла позволить себе задать все вопросы, которые у меня накопились, и сложить вместе разрозненные обрывки информации. Я вдруг поняла, что собака знала о приходе Берлема потому, что все мы теоретически знаем о том, что делают или обдумывают другие люди. Все мы теоретически имеем доступ к мыслям друг друга. Остается только разобраться, где же находится тропосфера и что это вообще такое, раз теперь я убедилась в том, что она не является всего лишь плодом моего воображения. Находится ли она где-то совсем рядом, в частице пространства от нас — возможно, в другом измерении, доступ в который открывается нам только иногда? Или она устроена совсем по-другому? Но я вдруг стала совершенно убеждена в том, что, когда мы ловим на себе чей-то взгляд или думаем, что кто-то на нас смотрит, или думаем о ком-то и этот кто-то тут же нам звонит, или когда мы вдруг теряемся в знакомом здании просто потому, что в нем теряются все остальные, — это происходит не случайно. Все это имеет какое-то отношение к устройству физического мира, к тому факту, что наши сознания соединены друг с другом точно так же, как и все остальное в физическом мире.