Стоны перешли в невнятное бормотание, отвратительная деформированная рука перестала дергаться на коленях, но она не застыла, как прежде. На воздухе самодельный анестезирующий состав начал испаряться, а дождь уменьшил его концентрацию, пусть он и вернул ткань в пакет, как только Рука отключилась.

То и дело Престон поглядывал в зеркало заднего обзора, ожидая увидеть сквозь пелену дождя свет фар преследующей его машины.

Он не сомневался, что гроза обеспечила ему надежное прикрытие и никто не видел, как он схватил Руку. Даже если кто-то из отдыхающих, случайно выглянув в окно, что-то и заметил сквозь дождь и при сумеречном свете, спасибо нависшим над самыми вершинами деревьев облакам, они истолковали происходящее на их глазах однозначно: отец взял на руки ребенка и несет его в безопасное место.

Что же касается двух женщин и мальчика из этого «Флитвуда», он понятия не имел, кто они и что делали в его доме на колесах. Он сильно сомневался, что они – сообщники Королевы Шлюх, ибо, приехав в Нанз-Лейк с такой мощной поддержкой, она бы не стояла одна в лесу, наблюдая за домом Тилроу.

Кем бы они ни были, эти трое не смогли бы войти в дом на колесах, отключив систему охранной сигнализации, если б им не помогла Черная Дыра. Уезжая на ферму Тилроу, Престон наказал этой глупой суке держать «Легкий ветерок» под замком. В прошлом она всегда делала то, что ей велели. Таким было условие сделки. Она знала, что это за сделка, со всеми пунктами, подпунктами и особыми условиями, знала так же хорошо, как если бы контракт существовал в письменной форме и она могла выучить его наизусть. Потому что для нее это была очень хорошая сделка, контракт-мечта, обеспечивающий доступ к любым наркотикам, в любом количестве, условия жизни, каких она никогда раньше не знала, да и не узнала бы, если б не он. И при всем ее безумии, а в том, что у нее давно уже поехала крыша, Престон не сомневался, она всегда скрупулезно выполняла условия сделки.

Иной раз, конечно, Дыра принимала столько химических субстанций, что не могла помнить не только о сделке, но и о том, кто она такая. Но подобные провалы памяти редко случались днем, только глубоким вечером или ночью, в его присутствии, и он мог угомонить ее все тем же самодельным анестезирующим составом, если не помогали слова и сила.

Сняв лоскут ткани с лица девочки, Престон бросил его на пол, вместо того чтобы засовывать в пластиковый пакет. Она все стонала, и ее голова перекатывалась по спинке сиденья, но его это больше не волновало: они уже добрались до съезда к ферме Тилроу.