– Я хранила его у себя в спальне с восьмилетнего возраста. И никогда до тех пор им не пользовалась. Но я всегда знала, что, если однажды их свара перейдет в смертоубийство, мне придется зарезать их, чтобы спасти свою жизнь. И вот в тот самый момент, когда Эрл приготовился нажать на спуск, я вонзила в него нож. Рана оказалась не опаснее моей, но его испугал вид собственной крови. Он выскочил из спальни и снова устремился на кухню. А там начал палить по Эмме, вопя, чтобы она велела червям убираться восвояси. Он разрядил в нее всю обойму. Тогда я выбралась из своей комнаты и стала красться к выходу. Но у него было еще несколько коробок с патронами. Он перезарядил пистолет, и я кинулась обратно. Приставила к двери комод и стала ждать помощи, надеясь, что она придет раньше, чем я истеку кровью. Эрл продолжал вопить что-то о червях, а потом о гигантских крабах. И все время стрелял в Эмму, пока не израсходовал все патроны. От нее осталось одно кровавое месиво.

Тони прочистил горло.

– Что с ним было дальше?

– Покончил с собой, когда полиция вломилась в квартиру.

– А ты?

– Я провела неделю в клинике. Остался один только шрам – на память.

За окнами завывал ветер. Тони вздохнул.

– Просто не знаю, что сказать.

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя, Хилари.

– Я люблю тебя, Тони. Всего за одну неделю ты перевернул мою душу.

– Ты чертовски сильная, – с восхищением произнес он.

– Благодаря тебе.

– Ты и до меня была сильной. Ты нужна мне – так же, как я тебе.

– Я знаю. Вот почему все так прекрасно.

Они немного помолчали. Потом Хилари сказала:

– И еще одно. Это касается Бруно Фрая. Сегодня я вдруг поняла, что у нас с ним есть кое-что общее. Кажется, он вытерпел от Кэтрин то же, что я от Эрла с Эммой. Но он сломался, а я нет. Огромный, сильный мужчина сломался, а я выдержала. Это кое-что да значит. И даже очень многое. Я больше не боюсь людей.

– Я же сказал, что восхищаюсь силой твоего характера. И твердостью.

– Я – твердая? Ну-ка, потрогай.

– Здесь вроде нет.