— Очень рада познакомиться, Брэндон, — сказала Джанет и, снова повернувшись к Дьюку, слегка раздосадованному тем, как жадно она на него смотрела, спросила:

— Пойдем потом выпьем кофе?

— М-м… Посмотрим, дорогая. Ладно?

— Ладно, — согласилась она, и ее улыбка говорила: я и три года буду ждать возможности выпить кофе с Дьюком, если Дьюку так угодно. «Что я здесь делаю? — вдруг спросил себя Пирсон, — Это же полное безумие… Вроде встречи Анонимных алкоголиков в психиатрической больнице».

Члены Церкви распроклятых летучих мышей сооружали себе пепельницы из сложенных штабелями этикеток, рассаживались по местам и с видимым облегчением закуривали. Пирсон прикинул, что, когда все рассядутся, вряд ли останутся свободные стулья.

— Почти все пришли, — сказал Дьюк, направляясь к паре стульев в конце заднего ряда, подальше от Джанет, которая возилась с кофеваркой. Пирсон не знал, случайное ли это совпадение. — Это хорошо… Поосторожнее с оконным шестом, Брэндон.

Шест с крючком на конце для открывания высоких окон подвала был прислонен к побеленной кирпичной стене. Пирсон нечаянно зацепил его, когда усаживался. Дьюк подхватил шест прежде, чем тот упал, отодвинул его подальше, а затем проскользнул в боковой проход и тоже соорудил себе и Пирсону по пепельнице.

— Ты читаешь мои мысли, — с благодарностью сказал Пирсон и закурил. Непривычно странно (и замечательно) было делать это при таком стечении народа.

Дьюк тоже закурил и указал на худого, с усыпанным веснушками лицом человека, стоявшего у мольберта. Веснушчатый разговаривал с Лестером Олсоном, который застрелил человека-летучую мышь, бах-бах-бах, в сарае под Нью-берипортом.

— Рыжий — это Робби Дельрей, — сказал Дьюк чуть ли не с благоговением. — Не похож на Спасителя Рода Человеческого из телесериалов, правда? Но вполне возможно, что он им станет.

Дельрей кивнул Олсону, похлопал того по спине и сказал что-то, от чего седой расхохотался. Затем Олсон вернулся на свое место в середине первого рада, а Дельрей подошел к накрытому мольберту.

К этому времени все стулья уже были заняла, несколько человек даже стояло в задней части подвала, возле кофеварки. Отголоски оживленных разговоров подлетали на высокой скорости к голове Пирсона и отскакивали, словно теннисные мячики. Облако сизого табачного дыма уже висело под потолком.

«Господи, они же тронутые, — подумал он. — Действительно тронутые. Могу поспорить, так выглядели убежища в Лондоне во время немецких бомбежек в 1940 году».