— Я никогда не просил тебя о том, чтобы ты создавал меня, о повелитель, которому нечем повелевать! Я не просил, чтобы ты дарил мне жизнь только ради того, чтобы затем я собирал тебя по кусочкам, будто идиотскую головоломку! Лучше бы мне вовсе не родиться на свет!

— И потому ты сам сотворил это ничтожество? — вопросил Михась и указал на Григория. Петер Франтишек злорадно ухмыльнулся.

— Я спас моего господина, — хлопнув крыльями, ответствовал грифон. — Он — это ты, Михась. Он больше Михась, нежели… ты. Он прекрасно сохранен для этого дня — дня, которому суждено было настать. Я позаботился о том, чтобы он был подготовлен к восприятию славы, которая тебе не принадлежит.

Сохранен? Но… как же столетия страданий? Ради чего? Похоже, только ради того, чтобы по прошествии этого срока Фроствинг сумел наконец отомстить тому, кто создал его.

— Он? Это ничтожество? — Михась расхохотался. Странно, но Григорий почувствовал, что хохочет сейчас только один Франтишек, но никак не прочие частицы Михася. Казалось, будто Франтишек стал единственным носителем духа злого колдуна… но ведь это было невероятно — согласно тем самым познаниям, что Фроствинг передал Николау от Франтишека. — Он? Да он безмозглая марионетка, он глупец. Пойми это, заблудший мой раб! Ты ведь помнишь историю про глупцов и тех, кто следует за глупцами? Кому же лучше знать эту историю, как не тебе?

Грифон вдруг стал серьезен и суров.

— Ничтожество — это ты, Михась. Тебе пришел…

Франтишек залопотал что-то совершенно нечленораздельное, но слова при этом произносил уверенно и при этом не спускал глаз с грифона.

Фроствинг гневно взревел и принялся скрести сначала грудь, потом — крылья и макушку, словно хотел содрать со своей кожи нечто непотребное. На пол посыпались осколки камня, но, похоже, Фроствинг оставался пока целым и невредимым.

— Так вот… насчет глупца, что следует за глупцами… — проговорил древний колдун, глядя на Григория глазами Франтишека. — Есть только один Михась, друг мой, и это Я!

Вспышка жара немыслимой силы швырнула Григория на пол. То ли поступлений силы больше ждать не приходилось, то ли Михась придумал, как преградить ей дорогу. В любом случае следовало задуматься о том, хватит ли сил противостоять Михасю. Что-то изменилось, и это что-то объяснялось частицами, что являлись носителями духа древнего злого колдуна.

И тут Григорий понял, почему Михась разговаривал с Фроствингом, вместо того чтобы сразу исполнить обещанную угрозу. Никаких частиц больше не осталось. Михась собрал их все в одно тело… но ведь так не должно было произойти! Ни одна из оболочек не могла вместить его жизненную силу — даже Петер Франтишек. Михась собирался для этого воспользоваться одним из своих прямых потомков — вышло так, что этим потомком оказалась Тереза.