— В ночь, когда ты родился, — сказала она. — Я спросила Бога, что ждет моего сына. И Бог решил мне ответить.

Всю жизнь Мэри Энн Бут, подтверждая свои слова самыми страшными клятвами, утверждала, что из камина неожиданно вырвались языки пламени, которые в воздухе сложились в слово «СТРАНА». Джонни провел бесчисленное множество времени в размышлениях над ее словами. Он знал, его ждет особенная судьба. Он чувствовал это.

— О… страшная рука, — сказала цыганка, невольно отшатнувшись. — Печаль и горе… печаль и горе, вот, что я вижу.

Бут приехал в ожидании описаний будущего величия. Услышанное больше походило на тяжкий рок.

— Ты умрешь молодым, — сказала цыганка. — У тебя будет огромная армия врагов.

Бут не соглашался. Она не права! Она ошиблась! Цыганка покачала головой. Не избежать…

Джона Уилкса Бута «ждал страшный конец».

Семь лет спустя первая часть ее предсказания сбылась.

xxxxxxx

Из шести юных леди, с которыми Бут тем вечером уединился в Ричмондском отеле, к утру осталась лишь одна. Остальных он выпроводил еще до рассвета, с неухоженными прическами, в помятой одежде. Когда рассеялся алкогольный дурман, он нашел, что они не более, чем глупые, болтливые и жадные девки, которые толпами дожидались его у каждой двери в каждом городе. Когда дело сделано, они его больше не интересовали.

Но девушка, что осталась в его постели — это было совсем другое. Невысокая, темноволосая, с кожей цвета слоновой кости, на вид около двадцати лет, но вела себя со спокойствием и рассудительностью зрелой женщины. В ней было что-то лукавое, она мало говорила, но в ее словах было много и юмора, и мудрости. Они предавались любви по несколько часов. Ни одна женщина — ни Мэри Сурратт, ни бесчисленные дамочки под дверью — никто не мог вызвать в Буте такие чувства. Страсть к ней была сильной, такой же сильной, как к театру.

До нее все женщины были обещаниями невыполнимыми.

В минуты отдыха Бут прогонял тишину историями из своего детства: слово «СТРАНА» в огне…цыганка… чувство неизбежного величия в будущем — такого, что не даст ни деньги, ни слава. Девушка с кожей цвета слоновой кости приблизила губы к его уху и стала рассказывать о пути, который обязательно приведет к величию. Возможно, он поверил ей; возможно, расценил это как очередную забаву с юной любовницей — но уже на следующую ночь Джон Уилкс Бут пил ее кровь.

Следующие два дня прошли для него в жутких страданиях, самых страшных муках, что он испытал в жизни. Простыни намокли от пота; его терзали кошмары; конвульсии сотрясали тело так, что ножки кровати стучали о пол.