Витька рассмотрел лежащую на подносе горку стеблей, торчащие листочки и сухие плоды. Поднял глаза и кивнул, давая понять, все, увидел. Но она продолжала стоять в поклоне и не отводила взгляда. Только качнула подносом. Тогда Витька, колеблясь, протянул руку и коснулся сухой травы. По изменению музыки понял, правильно. Бархатистая трава покалывала кожу сломанными кончиками стеблей. Запах, что приняли пальцы, был незнаком, раздражал непохожестью ни на что.

В ноющие звуки флейты вломился концом бревна глухой удар барабана. И еще один. Витька ждал, что девушка выпрямится, двигаясь, как вода, потекшая вверх, и исчезнет, как прежние. Но она, в медленном танце проплыв к пустому стулу, встала за ним ровно, держа перед собой поднос. Ухающие звуки били по ушам и потому Витька не сразу почувствовал, как шевельнулся ворот рубашки и отлетела верхняя пуговица. И еще одна. Его Ноа, скользя вокруг шеи, вдоль по руке, перетекла на спинку пустого стула, в переливах света мерцая цветными узорами, ползла по сиденью, вокруг ножек, и скатерть натянулась там, где край ее попал под змеиное брюхо. На сиденье встала свечой, покачиваясь, и вот уже смуглая Ноа-женщина сидела, прямо, вперив неподвижные глаза в середину стола.

Обе женщины покачивались в такт музыке, еле заметно и было видно, танцовщица и впрямь похожа на Ноа. Как рисунок похож на модель или актриса на ту, чью роль ей надо сыграть. Черные волосы казались искусно сделанным париком, а цвет кожи — подобранным гримом. И еще разница — Ноа была сплошь по смуглой коже покрыта татуировкой.

Ненастоящая встала на колени и протянула поднос настоящей. Та приняла его, приблизив лицо к стеблям и листьям. Кивнула и, потянувшись, расположила в центре стола, где, наверное именно для этого, было оставлено пустое пространство. Ухнул барабан. И по звуку его танцовщица опустилась на колени, почти легла, прижимаясь лицом к полу и раскидывая руки. Шпилька, держащая узел волос, выпала, пряди рассыпались по спине и по полу. Витька осторожно потащил к себе фотоаппарат, не отводя глаз от багрового света, заливающего совершенную женскую фигуру на гладком полу.

— Оставь, — посреди музыки голос Ноа звучал ясно и полно, по-хозяйски, — у тебя еще будет возможность снимать. А сейчас — смотри и слушай, дыши. Тебе нужны силы. Иди, — обратилась Ноа к лежащей, — ты хорошо справилась. Получишь награду.

Та встала и, поклонившись, исчезла во вспышке света. Все-таки не парик, подумал Витька. И пахло от нее… Не духи это. Не будут сочинять запах из растертых в ладонях листьев, пряных цветов с ядовитыми тычинками и сырой речной глины, в которой копошатся насекомые…