И вдруг засвистел старенький совковый электрочайник, засвистел еще до того, как успели забарабанить по жестяной крыше первые сочные кусочки авангарда дождя, пролагавшие путь всей многомиллионной небесной армии, уже стремительно приближавшейся к жаждущей оплодотворяющей влаги женщине-земле. Этот свист, поначалу похожий на легкое жужжание, но с каждой секундой крепнущий, растущий, мужающий, отвлек Сергея от грустных мыслей о бренности всего и вся, заставил отвлечься от зловещей картины за окном, и очами обратиться к гостеприимному монаху:

— Дедушка, давно ты тут работаешь?

— Хе-хе, да столько же, сколько тут погост, — ответствовал старик.

— И сколько же тут погост? — поинтересовался Сергей.

— А я помню, может лет пятьдесят, а может и поболе… Кажись, еще до войны начали тут хоронить…

— А сколько тебе лет, дедушка?

— Сколько дашь, столько и будет, — улыбнулся монах, — но поболе, много поболе, чем тебе, милок.

— А Оля? Ты что-то о ней знаешь? Ты говорил: «заступница» и еще что-то… Расскажи о ней, прошу тебя!

— А что сказать-то? Там же все написано — на могилке-то. Девица справная, добрая, в ночных проказах не замечена. Влюбиться в нее что ли хочешь?

— Влюбиться? — вскинул удивленные брови молодой философ.

— А что? Чем плохо? Пунктуальна — на свидания ходи хоть каждый день, всегда тебя ждет, никогда не опоздает. Молчалива — ничего лишнего не скажет, так что можно доверить любые тайны. Неприхотлива — одежда, еда, украшения, подарки дорогие ей ни к чему, будет рада и полевому цветочку. Если сюда добавить такие достоинства, как вечная юность, верность — никогда тебе не изменит с другим, безотказность — никогда не скажет «нет», да мало ли еще чего можно хорошего найти, получается, что лучшей любимой тебе и не сыскать во всем свете. Али я не прав? — и старик хитро прищурился, глядя прямо в глаза Сергею.

Сергей невольно улыбнулся, а потом задумался. Действительно, старик по своему прав, а может и во многом прав. Но все же, все же…

— Это слишком легко — любить мертвую, это не путь настоящего мужчины, — отозвался юноша.

— Легко? — не то серьезно, не то наигранно удивился старик. — Легко любить, зная, что никогда не сможешь обнять, поцеловать? Легко любить, понимая, что никогда не сможешь слиться с ней полностью? Зная, что она никогда не родит тебе ребенка, не постирает твою одежду, не приготовит тебе ужин? И все это легко?

— Конечно, это много легче, чем взять на себя бремя заботы и ответственности за жену и ребенка, понимая, что от твоей активности, трудолюбия, упорства зависит то, как сложится их жизнь, будут ли они сыты, обуты, будут ли они счастливы… А с мертвой можно целоваться, например, во сне, и не только целоваться…