— Хорошо, — сказал Майкл, — сделаем вид, что я поверил вам. И как же я вообще могу выбраться отсюда?

— Охранники — и Кролль тоже — уже разленились. Здесь очень давно не бывало бунтов, никаких попыток бежать, ничего, что могло бы нарушить каждодневную рутину. Охрана не ожидает, что кто-нибудь попытается вырваться, просто потому, что это невозможно. Но, — он перестал расхаживать, — точно так же они не ожидают и того, что кто-нибудь попытается ворваться. И это могло бы дать определенный шанс.

— Ворваться? В концентрационный лагерь? Да это безумие!

— Да, Кролль и охрана думают точно так же. Как я сказал, Фалькенхаузен был построен, чтобы содержать пленных, но, скорее всего, не для того, чтобы отбиваться от рвущейся извне спасательной команды.

Слабый лучик надежды забрезжил в душе Майкла. Если этот человек действует на его стороне, то он заслужил быть включенным в список звезд наравне с Чесной. Но Майкл еще не позволял себе поверить в это; было бы непростительной глупостью на это полагаться и, быть может, выболтать в ходе этого ценные секреты.

— Я знаю, что для вас в это трудно поверить. На вашем месте я бы тоже отнесся к этому скептически. Вы, вероятно, думаете, что я пытаюсь завлечь вас в какую-то западню. Может быть, ничего из того, что я сказал, при других обстоятельствах не заставило бы вас поверить, но одному вы поверить должны: моя работа — сохранять вам жизнь, и именно этим я и занимаюсь. Просто делайте то, что вам сказано, и делайте без колебаний.

— Это — огромный лагерь, — сказал Майкл. — Если спасательная команда все-таки прорвется через ворота, то как они собираются найти меня?

— Я об этом позабочусь.

— А что, если команде не удастся прорваться?

— На такой случай, — сказал Бауман, — мне поручено проследить за тем, чтобы вы умерли, не раскрыв никаких тайн.

Это было вполне логично. Именно такого ответа и следовало ожидать. Боже мой! — думал Майкл. Решусь ли я довериться этому человеку?

— Снаружи ждут охранники. У некоторых из них длинные языки, они все рассказывают Кроллю. Поэтому я должен вас избить, чтобы все выглядело естественно. — Он стал наворачивать носовой платок на костяшки пальцев правой руки. — Мне придется пустить кровь. Мои извинения. — Он плотно затянул платок. — Когда мы здесь закончим, вас вернут в камеру. И там, прошу вас, не затевайте никакого сопротивления. Мы хотим, чтобы охранники и майор Кролль поверили, что вы сломались. Понимаете?

Майкл не ответил. Мозг его был слишком занят попытками во всем разобраться.

— Хорошо, — сказал Бауман. Он поднял кулак. — Я постараюсь сделать это как можно быстрее.