Я смотрел на развалины – нет ли там серых. Нет.
Но я не сомневался, что они близко. Может, смотрят на нас. Они пойдут на нас, когда сами решат, что настало время.
Выше пояса мороз даже через одежду впивался так, что от его холодных зубов кожа покрывалась мурашками.
Ниже пояса поднималось тепло от земли. Асфальт дымился.
Мы шли вперед, оставляя за спиной труп города. Мы теперь входили в жилой район сгоревших домов. Их когда-то кирпичные стены стали цвета сажи.
Через десять минут я увидел самолет. Я остановился, и сердце заколотилось быстрее. На черной земле ослепительно белым крестом стояла “сессна”.
И я побежал к ней.
Теско изо всех сил пытался не отстать.
– Смотри, – пропыхтел Теско. – Она пыталась сесть на дорогу. А самолет перевернулся, когда переднее колесо налетело на островок безопасности.
– Он не развалился, – выдохнул я в ответ, хватаясь за соломинку. – Значит, скорость была уже сброшена.
– Господи, а ты видишь эти пулевые пробоины?
– Вижу… Кейт! Кейт! – Я начал выкрикивать ее имя, надеясь, что вот сейчас она высунет голову из самолета. – Кейт!
Я добежал до самолета, лежавшего вверх колесами, распластав крылья поперек дороги. Винтовку и рюкзак я сбросил на землю, потом сам припал к земле, заглядывая внутрь. Пассажирскую кабину смяло. Я не видел…
Черт, ни хрена я не видел! Только переплетение проводов. Щель, в которую я пытался заглянуть, закрывала вырванная приборная панель. Кабины не было видно;
Черт, черт, черт… Меня пробирал пот, сердце колотилось молотом. Вдруг меня потянуло на рвоту. Мы шли сюда всю ночь – только для того, чтобы я мог сделать то, что сейчас делаю – пытаться заглянуть в этот чертов самолет. Но я боялся. Нет, не так. Я был в ужасе. Я знал, что могу заглянуть в кабину и увидеть остекленевшие, когда-то красивые глаза мертвой Кейт.
Теско оббежал с другой стороны. Его ноги застучали по металлу крыла.
– Видишь что-нибудь? – крикнул я.
– С этой стороны открыто.
Я в нетерпении крикнул еще раз: