— И что же нам теперь делать? — недоверчиво, все еще сомневаясь в правоте Полищука, спросила Люба.

— Есть только один выход, — сухо ответил Полищук, — железный стержень в сердце! Рецепт старинный, но эффективный.

— То есть?.. — непонимающе спросил Леонид Павлович.

— Это делается так, — деловито пояснил врач, словно речь шла о самых обычных вещах, — берется длинный гвоздь или тонкий стальной стержень и молотком — а лучше кувалдой! — вбивается в сердце призрака.

— Какая мерзость, — поморщившись, сказала Люба.

— Вы хотите, чтобы я… своей родной матери… всадил в сердце гвоздь?! — возмущенно воскликнул Леонид Павлович.

Полищук пожал плечами.

— Я понимаю, у вас не поднимется на это рука, все-таки она была вашей матерью, — сказал он, — Поэтому я сам сделаю это. Несите железо!

Испуганно взглянув на врача, Леонид Павлович пошел в коридор, где лежали все инструменты. «Ведь я… я не собираюсь убивать ее!.. — сбивчиво думал он. — Она же уже мертва!.. Я же получил свидетельство о ее смерти…»

Лихорадочно копаясь на полке, он в который раз мысленно спрашивал себя: «А что, если все, что произошло за эти два дня, чья-то злая шутка?» Представление об оживающем ночью призраке разрушало его устоявшиеся, полностью отвечающие здравому смыслу взгляды на действительность. Изучая химию в институте и впоследствии проделывая опыты в своем «крысарии», Леонид Павлович никогда даже не задумывался о существовании так называемых потусторонних сил, относя все это к области сказок. И вот теперь… Молоток, да, этот, самый тяжелый, им можно дробить булыжники… Порывшись в ящике с гвоздями, он нашел самый длинный, каким сбивают стропила на крыше. «А может быть, сам Полищук подстроил все это? — неожиданно подумал он. — Врачи такие циники…»

Леонид Павлович не знал, что ему делать. Оставить эту нелепую затею с гвоздем, похоронить мать по-человечески… И все-таки здесь было что-то не так!

Отвернув простыню, Полищук примерился: приложил острие гвоздя к тому самому месту, где должно было быть сердце.

Стоящему чуть поодаль Леониду Павловичу показалось, что глаза покойницы приоткрылись, и он отвел взгляд в сторону, не желая поддаваться жутким иллюзиям. Но когда правая рука врача, держащая молоток, поднялась, чтобы нанести удар, Леонид Павлович, помимо своей воли, снова посмотрел на покойницу и… чуть не закричал: глаза ее были широко раскрыты, злобный взгляд был устремлен на Полищука.

Наступил миг истины Неумирающей, ее волчий час.

Люба испуганно вскрикнула. Полищук тоже заметил обращенный к нему злобный взгляд, но было уже поздно: его взгляд встретился со взглядом призрака. Молоток выпал у него из рук, гвоздь зацепился шляпкой за край гроба, а самого Полищука отбросило со страшной силой к стене. Ударившись головой о батарею, врач со стоном повалился на пол. Не зная, как все это понимать, Люба приблизилась к гробу и… сделала ту же ошибку, что и Полищук: ее взгляд встретился со взглядом Неумирающей. По телу ее прошла дрожь, словно от удара электрическим током, густые рыжие волосы стали дыбом… Леонид Павлович только охнул. Неужели ему самому, такому боязливому, смиренному и слабому, придется сделать все это?.. Но времени на раздумья и сомнения у него уже не было. Подняв с пола молоток и взяв похолодевшими, дрожащими пальцами гвоздь, он, старательно отводя взгляд в сторону, приложил гвоздь к тому же самому месту, что и Полищук, размахнулся и со всей силы ударил молотком. Гвоздь вошел в тело покойницы по самую головку. И тут в его ушах завибрировал дикий крик. Может быть, это был его собственный крик? Закрыв рот обеими руками и зажмурившись от страха, он продолжал слышать этот крик: дикий, душераздирающий, нечеловеческий вой. Собрав последние остатки воли, он заставил себя открыть глаза.