Светлый фон

Не знаю, будь у Берга обе руки целы, может, он с бедою бы справился — силы у него хватало, но с одной?.. Он даже не мычал, стоял и царапал пальцами в неизменной перчатке шероховатую твердую массу.

— Господин Агеев, — позвал Ала Батюшков. — Отойдите.

Ал оглянулся, Гаврила Степанович снова стоял в позе фехтовальщика, выставив, как шпагу, трость.

— Позвольте?

Ал сделал шаг в сторону, а он — выпад, и попал точно в сердце шатающейся нежити.

— Благодарю вас, юноша, — он непринужденно поклонился, оставил в теле трость и, сложив руки на груди, спокойно наблюдал за последними муками бывшего друга. Удивительно, но очки, словно и драки не было, продолжали красоваться у него на носу. — Осиновая! — с гордостью сказал он о палке. — Я ею немало в Тобольске нечисти положил, когда особенно докучали.

Вампир упал.

— Извините, Гаврила Степанович, — церемонно произнес подошедший с канистрой Федор. — Нельзя ли вам чуть отойти? Боюсь, как бы ненароком на вас не брызнуло.

Он начал поливать корчащееся тело. Забегали голубые огоньки, раздалось привычное шипенье, понесло вонью.

— Ты, Федя, шибко не расплескивай, экономь. Он уже дуба дал, а вода святая.

— Ого! — воскликнул Батюшков и отодвинулся ближе к стене.

Вскоре все было кончено. Трость стукнулась о землю, а на горстке праха лежал кусочек пластика, так сказать, посмертная маска Карла Антоновича, поскольку там отпечатались его изысканные черты. Нагибаясь за ней, Ал заметил причину металлического звона.

— Ну, что, Гаврила Степанович, — сказал Ал необычайно весело, — займемся вашим погребением?

— Весьма, весьма был бы признателен! — радостно ответил декабрист.

— Похороним здесь?

— Не везти же мое тело обратно в Тобольск?

— Логично. Но ведь дети сюда цветы носить не будут — это как?

— Бог с ними, с детьми. Да и памятник там на месте остался… Мне б упокоиться скорее, господа. Душа мается.

Тем временем Ал снял с гроба крест. Он оказался значительно тяжелее, чем по виду. Ал поставил его в угол, взялся за крышку, и позвал Федора.

— Берись с той стороны. Когда снимем, прошу тебя, громко не ахай!