В этот момент миссис Долгелли внесла ужин и недвусмысленно дала понять, что мне пора. В дверях я полюбопытствовал:

— А что, кибитка этого типа стоит где-то поблизости?

— В миле от моста, про который вы рассказывали. Надеюсь, вы туда не собираетесь?

Я поспешил заверить хозяина, что и думать об этом не думал.

Тем же вечером я написал длинное письмо Джорджу Лоэрдейлу в Брауновский университет. Лоэрдейл пописывал детективы (под псевдонимом, разумеется) и выпустил две антологии современной поэзии. Я знал, что он работает над книгой о Лавкрафте, и я нуждался в его совете. К тому времени я чувствовал, что увяз во всей этой истории по уши. Ни малейших сомнений у меня не осталось. А есть ли свидетельства появления ллойгор в области Провиденса? Мне хотелось знать, нет ли каких-нибудь теорий насчет того, откуда Лавкрафт получал основные сведения? Где он мог видеть «Некрономикон» или хотя бы слышать о нем? В своем письме к Лоэрдейлу я умолчал о подлинных своих заботах и опасениях; сказал лишь, что сумел перевести значительную часть рукописи Войнича и имею основания полагать, что это тот самый «Некрономикон», о котором шла речь у Лавкрафта, и как Лоэрдейл это объясняет? Также я сослался на доказательства того, что в основу рассказов Мейчена легли подлинные легенды Монмутшира, и предположил, что Лавкрафт мог использовать тот же самый легендариум. Не известны ли Лоэрдейлу такого рода местные предания? Скажем, нет ли каких-нибудь неприятных историй, связанных с лавкрафтовским «Домом с заколоченными ставнями» на Бенефит-стрит в Провиденсе?..

На следующий день после несчастного случая с Эрхартом приключилось нечто странное, о чем я расскажу лишь вкратце, поскольку происшествие последствий не имело. Я уже упоминал про горничную: бледненькую худышку со спутанными волосами и ногами как спички. После завтрака я поднялся к себе в номер и обнаружил, что она распростерта на коврике перед очагом — по всей видимости, без чувств. Я попытался позвонить администратору, но телефон не отвечал. Девушка казалась такой маленькой и хрупкой, что я решил перенести ее на кровать или в кресло. Труда это не составило; но когда я взял ее на руки, то невозможно было не ощутить, что под коричневым рабочим халатом на ней не надето почти или вовсе ничего. Я удивился: погода стояла холодная. Я уложил девушку на постель, она открыла глаза и поглядела на меня с лукавой радостью, так что не приходилось сомневаться: до сих пор она просто-напросто притворялась. Я попытался высвободить руку; она ухватила меня за запястье — с явным намерением продлить соприкосновение.