— Nebojím se, — сказал он. — Vezmu vás.

Он выхватил банкноту из руки Граво. Она исчезла в каком-то потайном кармане его грязных лохмотьев. Его товарищи растворились в тени, оставив нас четверых на этом маленьком островке лысой земли, окруженном огромными обшарпанными домами.

Наш новый проводник уверенным шагом вел нас по немыслимому лабиринту бельевых веревок и заборов. Это была его вселенная, и, несомненно, если бы исчезла последняя частичка света, он бы нашел дорогу и в кромешной тьме.

Он остановился на подходе к зданию, неотличимому от всех других — те же шаткие лестницы, маскирующиеся под пожарные, зигзагом идущие через четыре этажа на крышу, те же выступающие плиты вместо балконов, огражденные сломанными перилами.

— Nováková, — прошептал мальчик, показывая на дом.

— Какой этаж? — спросил Доброгеану. — Jaký patro? Какая квартира? Který byt?

Вместо ответа оборванец молча протянул ладонь. Граво с тяжелым вздохом дал ему еще одну пятидолларовую банкноту.

— Večtvrtém patře. Poslední dveře vlevo. — Выражение его лица стало очень серьезным. — Nikdo tam není.

Доброгеану нахмурился.

— Nikdo tam není? Что это значит?

— Что это значит? — эхом повторил Граво.

Мальчик показал на дом пальцем.