Не меньше двух десятков раз повторился этот процесс, пока я наблюдал. Казалось, о нашем присутствии не подозревают; а может, остаются к нему равнодушными. Движение становились все быстрее, хрустальные слитки без всякой паузы проходили через плавающие плавильни. Неожиданно огни уменьшились, как пламя свечи, а кресты свернулись в кубы.

Они стояли неподвижно, большие блоки, черные на фоне сверкающих конусов, разумные монолиты, дуга друидов, арка разумных менгиров Стоунхенджа. На рассвете и в сумерках большие менгиры Стоунхенджа наполняются загадочной гранитной жизнью, кажутся молящимися каменными жрецами; точно та же иллюзия и с этими кубами.

Кубы дрогнули, стройные стержни свернулись, потускневшие огни покачнулись, поднялись и опустились на спины кубов.

Размеренным ходом по два в ряд кубы торжественно заскользили в окружающую тьму. За первыми кубами устремлялись десятки других, которых мы до того не видели, пара за парой выплывали они из темноты.

И уходили в загадочную тень, по двое, и на каждом стержень с пламенем.

Они странно напоминали процессию монахов с тусклыми факелами. Угловатые металлические священники какого–то бога металла, несущие свечи электрического огня, торжественно удалялись от святая святых, обитатель которого ничего не знает о человеке и не хочет знать.

Не могу передать в словах тот таящийся чуждый ужас, который пробуждало каждое движение металлического чудовища, невероятное ощущение, таящееся на пороге сознания, никогда не исчезающую тень.

Все меньше, тусклее становились огни. Исчезли.

Мы продолжали сидеть неподвижно. Ничего не шевелилось, не слышалось ни звука. Мы молча встали, пошли по ровной поверхности к конусам.

По дороге я заметил, что поверхность кратера, как и его стены, состоит из тел металлических существ, и, подобно существам в стенах, эти тоже спали, их тусклые глаза подернулись дымкой. Мы подходили все ближе и оказались всего в нескольких десятках шагов от колоссального механизма. Я заметил, что основание его поднято не очень высоко, всего фута на четыре над поверхностью. Мощные столбы, на которых оно стоит, кажутся рощами и на расстоянии превращаются в сплошной лес.

Я понял также, какое гигантское сооружение опирается на эти столбы: сверху это было не так заметно.

Как же столбы выдерживают этот колоссальный вес? И тут я вспомнил, как конусы сначала отдавали энергию, а потом получали ее и при этом росли.

Свет! Невесомые магнитные ионы; потоки электрических ионов; светящийся туман, конденсировавшийся вокруг конусов. Может ли быть, что конусы, несмотря на свою громоздкость, почти ничего или вообще ничего не весят? Как кольчатый Сатурн, в тысячи раз превышающий по объему Землю, плывет в небе; но если перенести его в наш мир, так легки его кольца и все его вещество, что они плавали бы в воде наших океанов, как пузыри. Конусы возвышались надо мной, все ближе и ближе.