Для начала ставший в одночасье одноруким Макс достал из оставленного поблизости микроавтобуса канистру с бензином и заправил мотоцикл. На все про все ушло не меньше двух часов, но зато теперь горючего должно было хватить до конца пути. Осторожно, чтобы не повредить раненую руку, он забрался в седло мотоцикла и медленно поехал через город, стремясь поскорее его покинуть.

К вечеру Краснодар стал пройденным этапом на пути к морю. Мимо Максима снова проносились телеграфные столбы, выставленные вдоль дороги. К ночи он проехал не меньше пятидесяти километров, а это значило, что море стало на пятьдесят километров ближе. Путь приближался к завершению.

Еще одну ночь ему предстояло потерпеть. Рука жестоко разнылась. Кроме того, ехать в глухую ночь никуда не хотелось. Поэтому Макс смирился и остановился у обочины, решив, что заночует прямо здесь. Улегшись прямо на землю, подложив под раненое плечо свернутое в несколько раз одеяло, он незамедлительно погрузился в сон. Завтра ему предстоял сложный день. Завтра его путь заканчивался — в этом Макс был уверен. До Абинска оставалось не более полутора сотен километров, еще пятьдесят было до Крымска, а дальше — километров шестьдесят до Новороссийска. Там ждало море, там безбрежная морская гладь готовилась встретить своего гостя.

Мраморный зал, погруженный в тишину. Где-то вдалеке слышится чудесная игра флейт и лютней. У окна стоит человек. По крайней мере внешне он похож именно на человека. У него также две руки, две ноги, одна голова… Кудрявые темно-русые волосы красиво вьются, спадая на плечи. Светлый плащ накинут поверх простой рубахи, какую мог бы носить кузнец или плотник. Он оборачивается на звук открываемой двери и смотрит на вновь прибывшего.

Одет вошедший не в пример богаче человека, ожидающего его. Красивый светло-кремового цвета плащ надет поверх сверкающего золотом доспеха. Коротко постриженные светлые волосы непослушно складываются в неровные пряди. Рука в латной рукавице покоится на мече. Когда пришедший начинает говорить, красивый мощный голос, голос сильного мужчины разносится по всему залу:

— Вы звали меня, Всевышний?

Голос отвечающего гораздо тише, можно даже сказать, скромнее, но при первых же звуках его, исчезают всякие сомнения в том, что голос этот может многократно увеличиться, если того потребует ситуация:

— Да, Михаил, я давно тебя жду…

— Вошедший преклоняет колено и опускает взгляд в мраморный пол.

— Я слушаю тебя, Всевышний. Будут ли у тебя указания?

— Для начала я хотел бы спросить: нет ли новостей?

— Ничего особенного, Всевышний. Да и откуда взяться новостям в мире, оставленном тобой на произвол судьбы…