Неистовые лучи солнца всасывали влагу из Темзы с такой силой, что вода, казалось, кипела. Почему-то Калверу вдруг представилось, что именно здесь-то и были кишки изуродованного тела города, выставленные напоказ и все еще выпускавшие из себя пар, хотя сама жизнь их постепенно угасала. Мачты полузатонувших старинных судов, превращенных было в фешенебельные бары и рестораны, выступали сквозь плавно катившийся над рекой туман. Прогулочные яхты и катера с обуглившейся поверхностью и почерневшими пассажирами вяло дрейфовали по течению длинным погребальным костром-караваном новейших времен. Прочный, уцелевший парапет окаймлял берег реки, а уровень воды поднялся так высоко, что волны захлыстывали стенки причалов. Большая часть садов была погребена под рухнувшими зданиями, но то тут, то там среди руин виднелись редкие уцелевшие деревья. Видимо, здания, сами теперь разнесенные вдребезги, защитили их во время взрыва. Листья деревьев, дочиста отмытые от пыли беспрестанным дождем, буйно зеленели во влажном воздухе. Увлажнились от этого зрелища и глаза Калвера.

Кто-то похлопал его по руке. Дили показывал ему куда-то вдаль.

— Взгляни-ка туда. Его даже отсюда видно. Видишь, там, где поворачивает дорога.

— Ты хоть объяснил бы, что я разглядываю.

— Неужели не видишь? Небольшой прямоугольник... Вон там, на набережной. Прямо у парапета.

Калвер прищурился.

— Так, разглядел. Что-то вроде крошечного блокгауза. Ты его имеешь в виду?

— Да, его. Через него можно попасть в убежище. Калвер покачал головой. Как много, оказывается, было на каждом шагу всего, на что никто даже не обращал внимания, — все это оказалось частью большой тайны. Он припомнил вялое любопытство, которое не раз испытывал, натыкаясь на заброшенные вентиляционные шахты. Их много было по городу. Но он всегда считал, что они имеют отношение либо к метро, либо к подземным автопаркам и стоянкам. Только рассмотрев их пристрастно, можно было обнаружить, что они отличаются от остальных строений такого типа и имеют какое-то специальное назначение. Вот также и башенка над телефонной станцией Кингсвея, и вот эта, на которую они сейчас смотрели, придавленная Хангерфордским мостом. Калвер подумал, что искусство маскировки заключается в том, чтобы создавать нечто банальное, неприметное.

— Пошли туда, — сказал он, и, сдерживая свой пыл, они стали спускаться вниз по развалинам.

Идти стало легче, едва они оказались на земле. И только человеческие останки, падаль, полчища насекомых, привлеченных их запахом, омрачали этот переход. Сами люди из группы Калвера еще не стали добычей легионов насекомых: к счастью, эти роящиеся орды сосредоточились на менее сопротивляющихся организмах.