Тогда она себя уверяла, что никого не искала, но сейчас поняла, что только этим и занималась. Нашла. Это был богатый бизнесмен, больше, чем вдвое старше ее. И закружилась от беззаботности голова. Не надо было думать ни о чем: тебе все принесут, подадут, уберут за тобой, а вместо этого требуют сущего пустяка… Убедила, уверила себя, что полюбила, а прошлый остался в прошлом, разбитый, размозженный этим предательством. Она приезжала к нему, наблюдая с пьянящим удовольствием за его падением и отчаянием, а когда он пытался понять, что произошло, чтобы выбраться из ямы безнадежности, она ему говорила: "Знаешь, какое самое большое преступление в жизни? Это не быть счастливым… Я буду иметь больше твоего в тысячи раз и раньше тебя, и только лишь за красивые ноги. А что ты имеешь в свои неполные тридцать лет за свои нотки?"

Он слушал ее и плакал. Иногда просил не бросать его. Молил. Но она была тверда, как камень. Красота для нее стала инструментом, а секс с любовником назван, чтобы не было противно, Любовью. И вот однажды эта сказка кончилась: оказалось, что есть ноги и гораздо красивее, чем у нее, и в голове поинтереснее. Новый город, Киев, в который она переехала к своему любовнику, стал в один момент чужим и враждебным. Она заметалась, пытаясь вернуть прежнюю сказку, но добытое "новое счастье" оказалось неожиданно коротким, а место в постели Анны занял счетчик, который защелкал с ошеломляющей скоростью, и чем больше на его табло было число, тем дешевле становилась сама Анна. В самом начале "карьеры" в постели с нею оказывались доктора наук, доценты, депутаты, политики, крупные бизнесмены, потом — владельцы игорных домов, клубов, ресторанов, баров, киосков, просто мест на рынке, а сейчас — грязные, пошлые и вечно пьяные слесаря депо. Это было почти дно жизни. Но она отдавалась им, и даже получала оргазм, но больше из-за злости, чем от страсти или нестерпимого желания близости, без разницы с кем и где.

Прошло не так много времени, и она узнала, что ее "бывший неудачник" стал победителем престижного конкурса, сама несколько раз видела интервью с ним по телевидению, и дальше начался его взлет. Он поднимался выше, а она опускалась все ниже. Был даже какой-то момент, когда она попыталась назло ему добиться и для себя чего-то в жизни собственными силами, но видеть в сексе инструмент своего успеха оказалось для нее гораздо проще и привычнее, чем в труде. Оказавшись на диване, она после становилась никому ненужной более ни в чем.

Как-то, встретив общих когда-то с ним друзей, она узнала, что он живет во Львове, и вскоре переехала туда. Пробовала работать в журналах, газетах, но подготовленные нею материалы были насквозь пропитаны протестом против всего, вызовом всему, возмущением и презрением. Редакторы охотно спали с нею, и среди них были и такие, кто по-доброму советовал ей поубавить пыл, амбиции, и, первое время, работать над тем, что просят сделать, заслужить трудом уважение, наработать опыт, и только после этого можно будет выражать собственное мнение полностью без риска не быть незамеченной или неуслышанной. Советовали и ставили ее на четвереньки, так как она больше всего любила позу "мужчина сзади", и с наслаждением слушали ее визгливые, истерические крики во время коитуса.