Они были уже на середине села, когда услышали впереди себя уже знакомый лесной топот. Звук был таким отчетливым, что без особого напряжения представлялись чьи-то ноги, в стремительном беге топающие по дороге. А по тому как дробно разнёсся этот топот, можно было догадаться, что бежало несколько человек. Также все ясно расслышали тяжелое дыхание бегущих. Милиционеры как по команде присели и выставили в сторону звука стволы автоматов. Шура достал из-за пояса картонную трубочку сигнальной ракеты.

В тревожном ожидании они просидели несколько минут, но больше никто не перебегал дороги, только со стороны развалин слышалось больше стонов и скрипов, различных густых шорохов. Языком жестов Шура поставил товарищам следующую задачу: держась вместе, медленно продвигаться в сторону ближайшей хаты, войти в нее и проверить, затем перейти к следующей, и делать все с предельной осторожностью и вниманием. Встали и медленно пошли, постоянно крутясь на месте, чтобы быть начеку, если нападут с флангов или тыла. Вошли в дом…

Запах гнили среди облезлых и обваливающихся стен был настолько острым, что защекотало в носу. В доме ступали с еще большей осторожностью, чтобы не спровоцировать обвал обветшавшего строения. Густой туман втекая в дом, пропитал толстый ковер пыли, покрывающий различный хлам на полу, влагой, и она образовала на пыли тонкую липкую пленку, которая прилипала к подошве обуви, оголяя сухую рыжую пыль. Почти весь пол светлицы был избит такими следами. Густыми росчерками они обрисовали почти все пространство пола, а кое-где подняли в воздух густую пыльную взвесь. Молодой присел и стал внимательно изучать один из таких следов. Его брови полезли на лоб от удивления. Он жестом показал, что следы совсем маленькие, детские и человеческие — на пыли четко прорисовывался рисунок пяты и пяти пальцев, оканчивающихся, правда, еще какими-то странными игольчатыми острыми дырочками в пыли.

В комнате стоял большой, старинный покосившийся шкаф, над дверями висели изорванные и выгоревшие занавески, на печи еще хранились следы изразцов, а из самой печи сильно пахло сажей, на одной из стен висели несколько выцветших фотографий в старых деревянных рамках. Мутные, едва различимые лица на фотобумаге с застывшей гордостью взирали на не пожаловавших гостей. Несколько фотографий валялось подле стены. В правом углу, наиболее хорошо сохранившемся, до такой степени, что можно было различить голубизну побелки как раз в том месте, где когда-то висели иконы, почти под потолком, приколотое маленькими гвоздиками, прикрывая пустоту под собой, висело вышитое полотенце. Вышивка давно выгорела и выцвела, а полотенце местами посерело и пожелтело, но ее рельефность еще было можно определить на ткани. Кажется, это были какие-то птицы и цветы…