«Нет!» — воскликнул Холлис в порыве пьяного упрямства. — «Не хочу такси…»
«Ладно, все равно, пойдем отсюда», — я бросил взгляд на часы. — «Уже больше двенадцати».
Он вздохнул, пожал плечами и с трудом встал на ноги. На полпути к выходу вытащил из кармана револьвер.
«Эй, дай-ка сюда эту штуку», — прошептал я. — «Нельзя ходить по улицам, размахивая такой игрушкой».
Я отобрал у него револьвер и сунул себе под пальто. Потом схватил Холлиса за руку и вывел из бара. Негр даже не поднял головы.
Поеживаясь, мы стояли на узкой улице. Туман усилился. С того места, где мы находились, нельзя было различить ни начала, ни конца дороги. Холодно. Сыро. Темно. Несмотря на сгустившийся туман, легкий ветерок нашептывал тайны теням, что толпились у нас за спиной.
Как я и ожидал, свежий воздух ударил в голову сэру Гаю. Пары спиртного и туман — опасная смесь. Он шатался, пока я медленно вел его сквозь туман.
Холлис, несмотря на свое жалкое состояние, все время выжидающе смотрел вглубь улицы, как будто в любой момент оттуда могла вынырнуть приближающаяся фигура.
Тут я все-таки не выдержал. «Джек Потрошитель, как же!» — фыркнул я. — «Слишком далеко заходить в своих детских играх — вот что это такое!»
«Играх?» — он повернулся ко мне. Сквозь туман белело его исказившееся лицо. — «Ты сказал: „играх?“»
«Ну а как еще назвать твои потуги во что бы то ни стало выследить мифического злодея?» — проворчал я.
Я крепко держал его за руку. Но как завороженный застыл под его взглядом.
«В Лондоне», — прошептал он. — «В 1888 году… Одной из тех безымянных нищих потаскушек, жертв Потрошителя… была моя мать».
«Что?»
«Потом меня принял и объявил своим наследником отец. Мы дали клятву посвятить жизнь поискам Потрошителя. Сначала это делал мой отец. Он погиб в Голливуде в двадцать шестом, идя по следу убийцы. Утверждали, что кто-то ударил его ножом во время драки. Но я
«И тогда я принял от него эстафету, понимаешь, Джон? Я продолжил наше дело. И буду продолжать, пока в конце концов не найду и убью его вот этими руками.
Он отнял жизнь у моей матери, лишил жизни сотни людей, чтобы продлить свое гнусное существование. Как вампир, он живет кровью. Людоед, он питается смертью. Как дикий зверь, рыскает по свету, замышляя убийство. Он хитер, дьявольски хитер! Но я ни за что не успокоюсь, пока не схвачу его, ни за что!»
Я поверил ему тогда. Этот человек не остановится. Передо мной стоял уже не пьяный болтун. Он обладал не меньшим запасом фанатизма, целеустремленности и упорства, чем сам Потрошитель.