Да, хочу…

Александр.

Образы из прошлой жизни, словно река, разрушающая дамбу, нахлынули на меня. От неожиданности перехватило дыхание. Память начала изрыгать имена, фамилии, лица, даты. Я попытался остановить поток воспоминаний, однако у меня ничего не получилось.

Сергей, Николай, Василиса, Ирина, Анна, Артем, Кирилл. Кухня, дождь за окном, дым от сигарет, разбитые блюдца, капля крови на кафеле, банка колы на подоконнике. Бить, любить, уничтожать, стирать, крушить, ломать, убивать. Лето, балкон, запах листвы, детский смех, мыльные пузыри. Дрожать, убегать, калечить, радоваться. Имена…

Я не сразу понял, что кричал. Образы сталкивались друг с другом с шумом и грохотом двух самолетов, затем распадались на сотни осколков. Я умолял Бога и голоса прекратить эту вакханалию воспоминаний в моей голове.

…Ребенок, дочь, маленькие пальчики, гладкая кожа, золотой крестик на тонкой шее, длинные черные волосы. Анна, Маша, Вероника, Диана, Кристина, Даша. Боль, гроб, холод, ворон. Смерть. Отчаиваться, плакать, молиться, страдать. Девушка, голубые глаза, тонкие губы, длинные нежные пальцы, красивое тело. Кристина, Алена, Ольга, Маша, Настя. Ночь, отчаяние, снег. Калечить, рушить, догонять.

Смерть.

Я заплакал. Успокоить вихрь воспоминаний не получалось. Боже, прекрати мои мучения! Больше не могу терпеть. Устал.

Я попытался вытащить руки из кожаных труб. Не получилось. Похоже, проще их отгрызть, чем высвободиться. Чтобы хоть чуть-чуть уменьшить поток воспоминаний, решился перебраться в другое тело. Решился стать своей темницей.

Стараясь не обращать внимания на хоровод образов, я представил, как в груди разгорается огонь. Сначала пламя было слабым, но с каждой секундой оно росло, пожирая воображаемые ветки. Досчитав до десяти, я собрал остатки сил и покинул тело. Всё произошло мгновенно: вот я пялился на бабочку, и вот у меня новая плоть.

Думать стало сложнее. Мысли вязли в голове. Именно за это я не люблю переходы: в каждом новом теле процесс мышления всё сильнее затормаживается. Хорошо хоть воспоминания поутихли.

Я огляделся. Вокруг меня вновь порхала бабочка, но испускала она зеленое сияние. Мясные стенки давили на нервы. Места было очень мало. Зато руки и ноги оказались свободными. Мое тело потеряло форму. Стало рыхлым и склизким. Кожа отливала синевой, отчего я походил на оживший труп.

Я ухмыльнулся. Забавно осознавать то, что внутри меня (в животе или груди) находился я же.

От себя не убежишь.