– Не стой столбом, проходи! – позвали из-за приоткрытой в спальню двери, когда он застыл посреди не то холла, не то пустой гостиной.

«Проклятый сноб…» – поморщился Марк, входя.

В большой комнате было много света. За окном, на широком застекленном балконе терракотовые вазы с кипарисами. Плетеные кресла и стол, накрытый на двоих. Ветерок, влетевший в распахнутую настежь балконную дверь, бросив трепать прозрачный тюль, слегка взъерошил его волосы, погладил по лицу. Машинально убрав упавшую на глаза каштановую прядь, он обратился к широкой спине в белом махровом халате.

– Ты…

От мини-бара к нему повернулся Оуэн.

«Ну, прямо обалдеть!» – Марк уставился на него с открытым ртом, забыв все, что хотел сказать. Такой экзотичной внешности у Оуэна видеть ему еще не приходилось.

Принимая его невольное восхищение как должное, тридцатилетний красавец-индус снисходительно улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Его якобы забывчивость побриться с утра приятно подчеркивала линию подбородка, делая чувственные губы ярче. Тонкий, с еле заметной горбинкой, нос придавал благородным чертам брамина что-то орлиное. А рассыпавшиеся по плечам длинными серебристыми прядями волосы оттеняли смуглое лицо, на котором из-под черных бровей льдом высокомерия искрились ярко-голубые глаза.

– Может, уже закроешь рот и скажешь что-нибудь…

«Раскомандовался тут!» Марк сердито вскинулся, но рот все же захлопнул. Снял пальто, покрутил головой, куда положить, бросил на кровать. «Он что… строит из себя индийского раджу? Или… раджа?!» – озадачился он вопросом. Перед глазами засверкали сокровища Али-бабы. Слоны, дворцы, слуги с опахалами и среди всего этого сказочного великолепия восседающий на шелковых подушках Оуэн. В тюрбане, украшенном павлиньими перьями. В белом кителе с алмазными звездами на груди. С атласной голубой лентой через плечо. Широкий пояс с золотыми кистями и огромный рубин в эфесе сабли. Шелковые шаровары, парчовые туфли с загнутыми носами. Почему-то особенно зацепили именно загнутые носы. «Прямо Гарун аль Рашид… какой-то…» – моргнул он, прогоняя отчетливо яркую, до мельчайших деталей, картину.

Потому что босой, в гостиничном халате, с еще влажными после душа волосами, как простой смертный наливающий себе в стакан со льдом скотч, Ивама был более чем реален и выглядел по-домашнему уютным. На первый взгляд. Насколько впечатление было обманчивым, пришлось убедиться сразу, стоило Оуэну отойти в сторону. Он был не один. Молоденькая горничная в симпатичной униформе стояла рядом. Хватаясь руками за горло, будто ее душила невидимая тварь, она смотрела на обоих испуганными глазами.