— Я чувствую. Он здесь. Не оглядывайся.

Взял ее за руку. Они пошли дальше, ускорив шаги.

В тот же день произошло новое убийство.

Быстров поднимался по лестнице, глядя в спину Точилина. Тот насвистывал бодрый мотивчик. Сзади отдувался эксперт с тяжелым чемоданчиком в руке.

Второй этаж, третий, четвертый. У двери гроб — здесь похороны. На двери противоположной квартиры висят воздушные шарики — там свадьба. Громкая музыка — «Как упоительны в России вечера». Гости подпевают пьяными голосами.

— Толя, — услышал Быстров свой наигранно-веселый голос. — Не в курсе, кого хоронят?

— Ребенок умер. Асфиксия.

Быстров споткнулся. Схватился за Точилина.

Тот обернулся.

— Ты чего падаешь?

— Ступеньки скользкие.

— А-а.

Быстров стал тщательнее смотреть под ноги.

Вот мы идем на квартиру, где лежит труп. Там будут его родные. Опять плач, стенания. Как же это раздражает! Скука.

И я когда-нибудь умру. И кто-нибудь — может, те самые люди, с которыми я сейчас поднимаюсь по лестнице, будут перешучиваться, травить анекдоты, раздражаться: «Шестой этаж! Черт возьми, неужели нельзя было помереть пониже?»

На лестничной площадке они остановились, переводя дух, толкаясь, мешая друг другу.

Дверь в квартиру приоткрыта. Точилин наклонился, осмотрел замок.

— Взломан, — выпрямился, — Как и домофон.