— Инна, — сказал Павел. — Ты чего?

— Никого у меня не осталось, — задыхаясь, прохрипела Инна. Остановилась. Ее шатало. — Одна я в целом свете. Не знала я счастья… и не узнаю.

Ей казалось, это очень смешно. Но смеха не последовало.

Она открыла глаза. Мужчины смотрели на нее, открыв рты.

Инна робко улыбнулась.

— Ну как?

Павел смотрел на Инну так, словно она у него на глазах вернула зрение слепому.

Инна поняла, что получилось.

Она почувствовала восторг, и секундой позже — страх.

Как только Дима попрощался с ними и исчез в дверях магазина (мать послала его за вином), улыбка пропала с лица Павла.

Инна, все еще в эйфории после своего маленького (и великого) успеха, не заметила, насколько усталым он выглядит.

— Чудесный день, правда?

Павел сурово взглянул на нее.

— Почему ты здесь? Я же сказал тебе сидеть дома.

— Ничего ты не говорил, — парировала оскорбленная Инна. — Ты сам сделал мне копию ключей. По-твоему, я должна торчать одна в чужом доме?

— Я дал тебе ключи, потому что ты сказала, надо купить одежду. Я думал, ты прошвырнешься в магазин и обратно. Тебе нельзя разгуливать по городу. Это опасно.

— Ну, знаешь. Это что-то с чем-то. Если на то пошло, для меня купить что-то не значит «прошвырнуться туда и обратно». Если хочешь так, сажай на цепь.

— Инна…

— Хватит! Мне не от кого прятаться. Я невиновна. И хочу, чтобы все в этом городе знали…