Илья улыбнулся.

Они обогнули угол и оказались в просторной комнате. Из всех щелей веяло ледяным дыханием Смерти.

Илья поднял факел. Вероника закрыла рот ладонью, сдерживая крик.

Стены испещрены дьявольскими письменами, пентаграммами, рисунками в стиле Босха: демоны с кожистыми крыльями и горящими глазами. Демоны пожирают младенцев. Демон слоновьим членом насилует девушку, дьявольски похожую на Инну (рисовал Илья). Жертвы концлагерей — ходячие скелеты, завернутые в кожу — корчатся и стонут в агонии, утопая в черной кипящей лаве.

Но Вероника в первый же миг начала терять рассудок вовсе не из-за рисунков.

На полу мелом очертили в круге пентаграмму, запечатав Адские Врата. В круге, истекая кровью, лежала голая девушка. Кожа жертвы представляла собой карту боли: продольные рассечения от макушки до пяток, поперечные разрезы опоясывают все тело. В изголовье столб с пылающим перевернутым крестом (огонь никогда не угасал). Во рту девушки под языком — обмазанный фекалиями кусочек ладана. Глаза, от нестерпимых мучений вылезшие из орбит, с диким ужасом таращатся на сводчатый потолок. Руки согнуты в локтях, прижимают к груди образ Пречистой Девы (вместо глаз и рта у Машки — ожоги от сигарет). Поперек груди Богоматери — надпись кровью: ШЛЮХА.

Илья вздрогнул. Сердце сжалось от нестерпимой боли. Взор заволокло туманом слез.

Два года назад. Церемония в честь праздника Пасхи. Под хор чистых голосов, поющих о Боге и любви, по центру кафоликона расхаживает, помахивая чадящим кадилом, жирный священник в расшитой золотом фелони.

Илья, Андрей и Саня вломились в храм, пьяные подростки. Раздетые до пояса. Мускулистый торс Ильи блестел от пота, и невольно приковывал взгляды прихожанок.

Илья закусил губу, чтобы не заплакать от боли. Вспомнил, как метался в тесном для него храмовом пространстве, словно сибирский шаман, по-обезьяньи размахивая ручищами. Андрей и Саша пинали скамейки, крушили витрины с церковными товарами.

— Что это? — заорал Андрей, тыча пальцем в иконку с изображением Христа. — Дешевая подделка! Здесь должен быть автограф: «На память от Иисуса!» Говно!

Он плюнул на иконку. Послышался крик — одна из прихожанок лишилась чувств.

Хоровое пение оборвалось, как лопнувшая струна. В храме воцарилась тишина. На лице епископа — ужас пополам с отвращением.

Илья наткнулся на образ Богоматери. Вздрогнул. Пляска прекратилась. На миг его лицо исказилось невыносимым ужасом. Потом Илья разрыдался.

— Мама! Что они с тобой сделали?

Рыдания прекратились так же резко, как и начались. Илья повернулся к толпе. На лице — злое выражение, глаза пылают. Его красота в тот миг была ужасающей.