Когда он вышел оттуда, он сел по ту сторону зала ожидания и уставился в пол.

— Шейн, — она сделала несколько неуверенных шагов в его сторону. Она хотела расплакаться, но знала, что так будет только хуже. — Пожалуйста, пожалуйста, поговори со мной. Пожалуйста…

— Я принес ее одежду, — сказал он. — Затем я отвезу вас обеих домой. Потом я уйду на некоторое время. Ты позаботишься о Еве. Сделаешь это ради меня.

— Но…

— Вещей Майкла уже нет, — сказал он. — Он собрал все вчера вечером. Я не знаю, куда он пошел, так что не спрашивай меня.

— Шейн, пожалуйста, посмотри на меня. — Она опустилась на стул рядом с ним. От него пахло потом, как если бы он ходил в тренажерный зал и еще не принимал душ. Он не отвел взгляда от рассматриваемой им плитки на полу. — У меня никогда ничего не было с Майклом, никогда. Я не знаю, зачем он сделал это, но это не то, что ты думаешь. Я никогда не изменяла тебе. Я бы не стала. Я думаю, что, может быть… может быть, Амелия заставила его так поступить. Потому что я действительно не думаю, что это был Майкл, не настоящий Майкл, понимаешь?

Он не ответил ей. Они сидели молча несколько мрачных секунд, а потом медсестра завернула за угол и сказала:

— Она готова.

Шейн вскочил на ноги, будто в кресло была встроена катапульта, и был уже на полпути к комнате Евы, прежде чем Клэр успела последовать за ним, ощущая медленную, неловкую и болезненную утрату.

Ева выглядела ужасно — без макияжа, кожа бледная, ушибы обесцветили ее опухшее лицо. Она позволила волосам падать вперед, чтобы скрыть самое худшее, но она также спрятала следы того, что она почувствовала, увидев Клэр за углом.

Что, вероятно, было благословением, подумала Клэр с ужасным всплеском незаслуженной вины. Я не целовала его! Это он меня поцеловал! Но она не могла настаивать на этом, не с Евой, разбитой от горя и так сильно пострадавшей.

И я оставила ее на тротуаре, истекающую кровью, подумала она. Я не могу забыть и этого.

Шейн повел коляску, как только Ева фактически упала в нее; она склонила голову и держала руки на животе, будто боялась, что разойдутся швы. Клэр поспешила вперед и забрала у медсестры пластиковый пакет с одеждой, некоторые документы и таблетки.

— Давайте ей по две таблетки два раза в день, — сказала медсестра. — Пусть спит. Ей это сейчас необходимо. Не поднимать ничего тяжелее книги, по крайней мере две недели. Следующий прием у врача в четверг. Кто-то должен привести ее и потом забрать. Ей нельзя за руль, пока не разрешит доктор.

Клэр молча кивнула, не особо вслушиваясь в инструкции; ее сердце болело от беспокойства за Еву, горя о Шейне, злости на Майкла. Теперь мы должны идти домой и делать вид, что все в порядке, подумала она, и концепция была довольно ужасной. Но какой у нее был выбор? Уйти? Она не могла. Еве нужен был кто-то, а Шейн уже дал понять, что предпочел бы сбежать. А Майкл уже.