Его головная боль усилилась, и маленькие яркие зигзаги снова замелькали по краям предметов. Разнообразные шумы стали оглушительно громкими, словно какой-то жестокий гномик у него в голове завладел кнопками управления и стал постепенно увеличивать громкость, врубая все больше децибел. Урчание машин, одолевавших первый подъем на аттракционе с горками, звучало как лавина, а вопли седоков, когда машины ныряли в первый спуск, взрывались как шрапнель. Каллиопа[8], выдувающая бесконечные мелодии, электронная трескотня, доносящаяся из видеосалона, вой жуков-картингов, носящихся по гоночному треку, — сумятица этих звуков вгрызалась в его смятенный и встревоженный разум как голодные монстры. Хуже всего было перекрывающее все и буравящее плоть его мозга, как наконечник тупого сверла, завывание механического моряка на палубе «Волшебного корабля». Он почувствовал, что, если еще хоть раз услышит его вопль: «Свистать всех наверх!», — его мозг вспыхнет, как папиросная бумага на включенной электроплите. Или так, или он просто выпрыгнет из этой гребаной коляски и с криком ринется сквозь всю эту сволочь…

Остановись, Норми!

Он закатил коляску в маленькое пустое пространство между будками, в одной из которых торговали жареным картофелем, а в другой развесной пиццей, и там остановился, в стороне от круговорота толпы. Когда звучал внутренний голос, Норман всегда его слушал. Это был голос, сказавший ему девять лет назад, что единственный способ заткнуть глотку Уэнди Ярроу — это убить ее. Тот же голос убедил его отвезти Розу в больницу, когда она сломала ребро.

«Норми, ты спятил, — произнес теперь этот спокойный, ясный голос. — По стандартам залов суда, где ты тысячи раз давал свидетельские показания, ты точно так же „с приветом“, как шоколадная конфетка под этим же названием. Ты отдаешь себе в этом отчет?»

Слабый бриз донес до него с озера: «Свистать всех наверх!»

Норми?

— Ага, — прошептал он и начал массировать ноющие от боли виски кончиками пальцев. — Ага, отдаю.

Отлично! Человек может справиться со своими недугами, если… он способен признать их. Он должен выяснить, где она, а это означает — рискнуть. Но он уже рисковал, просто придя сюда, верно?

— Да, — сказал он. — Да, папаша, я рисковал.

Отлично, здесь мы поставим точку и пойдем дальше. Навостри уши, Норми.

И Норман навострил уши.

9

9

Джерт еще немного покачала Стэна Хаггинса на качелях. Его вопли, требующие «покрутить петлю еще», становились все более назойливыми. Она не собиралась повторять это: в первый раз он едва не свалился, и на мгновение Джерт показалось, что она сейчас рухнет замертво от инфаркта.