Уэнди проигнорировала вопрос и обняла его своей рукой с другой стороны. Когда она заговорила, то обращалась только к Рози:

— Я положила ее запасной zat с другой стороны храма, так что с этим все в порядке, но… Нам нужно спешить! Нельзя терять ни мгновения!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Рози, но каким-то краем сознания, кажется, понимала. — Что такое zat?

— Оставь сейчас свои расспросы, — ответила темнокожая женщина, — нам лучше идти побыстрее.

Поддерживая Билла с двух сторон, они спускались по склону к Храму Быка («Это просто поразительно, как все возвращается на круги своя», — подумала Рози). Тени их шагали рядом. Здание над ними стало проясняться, казалось, оно движется на них как нечто живое, намеревающееся их поглотить. Рози ощутила глубокое облегчение, когда Уэнди свернула направо, и повела их в обход.

За храмом, свисая с густого колючего куста, как платье с вешалки в кладовке, болтался запасной zat. Рози взглянула на него без удивления. Это был розмариновый хитон, такой же, как и тот, что носила женщина со сладким и безумным голосом.

— Надевай его, — сказала темнокожая.

— Нет, — слабым голосом воспротивилась Рози. — Нет, я боюсь.

— Вернись, Роза!

Билл дернулся от звука этого голоса и обернулся назад; кожа его была бледнее, чем отсвет лунного света, губы дрожали. Рози тоже испугалась, но под волной страха снова ощутила ярость — огромную акулу, кружащую под маленькой лодчонкой. Раньше она цеплялась за надежду, что Норман не сможет последовать за ними сюда, что картина каким-то образом защитит их от него. Теперь она знала, что этого не произошло. Он нашел картину и очень скоро окажется вместе с ними в этом мире, если уже не оказался.

— Вернись, ты, сука!

— Надевай его, — настойчиво повторила женщина.

— Зачем? — спросила Рози, но ее руки уже ухватились за низ блузки и потащили ее через голову. — Почему я должна его надевать?

— Потому что так хочет она, а она знает, что нужно делать. — Темнокожая женщина повернулась к Биллу, уставившемуся на Рози. — Отвернись, — повелительно сказала она ему. — В своем мире можешь глядеть на нее голую сколько влезет, пока глаза не выскочат, но в моем — нет. Отвернись, если хочешь остаться цел.