– Это в Европе, старичок. Амэ и Юке – снег и дождь – изящное название, покрытое ореолом тайны.

– Снег и дождь? – повторил я, а в сознании пронеслись отпечатки Лизиного послания.

Она подсказывала мне и тогда: Лиза любила снег, Лиза любила дождь.

Снег и дождь – как банально и просто. И кто бы знал, что это на самом деле значило. Она предсказывала, что объявится здесь, и я её видел. Ты со мной, моя несравненная мечта!

– Да. «Ameuke»! – повторил Ливенсон. – Существует древняя традиция. Снег и дождь всегда были священными японскими символами и объектами любования – это как слёзы, чисто и непорочно, а где порочность, там обязательно появляется грех. Удовольствия наши чисты и непорочны, они за пределами греха, и когда ты достигаешь пика сладострастия, на тебя обрушивается настоящий дождь, ливень, шквал, цунами… Помнишь? А потом он вдруг резко превращается в снег, следом всё будто замерзает, а потом снова разряжается ливнем. Одно состояние переходит в другое – тебе знакомы эти ощущения, старичок. Сосредоточься и улови, что ты переживал в мгновения нашего соития? Получается? Потренируйся в номере, и обязательно получится. Но ты так и не сказал, кто тебе сейчас сладок?

– Хочу обычную девушку.

– Одну?

– Боюсь, сегодня не в форме! Давай одну. Без экспериментов. Бледную, тощую японку – настоящую гейшу.

– Понимаю. Я бы заказал то же самое, – сладко и с завистью произнёс Ливенсон.

И я ещё раз убедился, что мы с ним похожи во многом, но не во всём. Не зря же мы члены одного запретного клуба.

Наконец, Ливенсон отодвинул блюдце.

– И всё? Никаких особых примет?

– Пусть будет сюрприз, как ты и обещал, – ответил я.

Зачем мне напрягаться и создавать вымученный образ? Японки слишком похожи. Даже вчерашние массажистки напоминали клонов.

– Запомнил. Забыл тебе сказать! Сегодня этот подарок будет бесплатным, а впредь, если ты захочешь повторить, придётся платить. Сам знаешь, клуб должен на что-то состоять – это не благотворительность. Членские взносы и всё такое!

– А я думал, вы живёте одними смертельными удовольствиями и не думаете о деньгах.

– На дворе двадцать первый век, старичок! О чём ты говоришь!

– Не называй меня старичком! Ладно?

– Ок, приятель! Но сегодня ты и вправду походишь на старичка! Пора тряхнуть стариной, ну?

– Тряхнём, – пообещал я. – Когда гейша придёт ко мне?