– А что взяли? – невинно поинтересовалась Ника.

– Ишь ты какая! – прыснула бабушка. – Ничего… поначалу. А потом, когда я им готовые работы показала, Петро попросил и ему вышить кое-что. Я и сделала… Сами у него и спросите, если интересно.

Ника потупилась, а я почувствовала, как заливаюсь краской. Неужели он заказал ту фотку, где я с котенком? Иначе бабушка не хихикала бы сейчас. Да, похоже, у вышивки действительно существует своя добрая магия…

Мы снова стали рассматривать работы. Конечно, между современными и старыми вышитыми портретами все-таки существовала большая разница. Последние казались куда примитивнее. А самые ранние, сделанные, опять-таки, на домотканых холстинах, казались вообще почти мультяшными. Там были фигурки людей в полный рост, иногда с подписями имен или прозвищ. Но опознать этих людей можно было разве что по специфической старинной одежде, которая, в отличие от лиц, была прорисована четко.

И вдруг… На совсем старом, порыжевшем от времени полотне, лежавшем в самом низу стопочки, я увидела изображение казака, довольно искусное для работы тех давних лет, еще не знавших компьютерной разработки схем. В том, что это казак, сомнений не было – характерный чуб-«оселедец», длинные усы и соответствующая одежда, названия которой я не знала, создавали непередаваемый колорит. У казака были широкие косматые брови с проседью, насколько это можно различить, и острый, пронзительный взгляд темных глаз.

Но главное – в руках он держал странной формы топорик – в форме волчьей головы!

Меня словно ударило молнией. Казака опознать было сложно, но эту штуковину я четко помнила из сна! Лихие всадники летели к курганам, загоняли нежить обратно под землю, и один из них держал не саблю, как все, а этот топорик. Я, конечно, не слишком хорошо разбираюсь в старинном оружии, но таких топориков у казаков нигде и никогда не видела. Да и вообще нигде не видела.

– Бабушка… – пролепетала я. – А это кто?

Ника, смотревшая другие вышивки, заглянула мне через плечо:

– Колоритный дядька! А что это у него в руках?

Бабушка, которая в это время возилась с обедом, повернулась ко мне и, увидев, какую вышивку я держу в руках, сразу посерьезнела:

– Странно, что ты об этом спросила. Обычно на него не обращают внимания, очень уж вид неприглядный.

– Так ведь вид неприглядный потому, что вещь старинная! – воскликнула Ника. – Или я ошибаюсь?

– Нет, правильно, вещь старая. Это, Танечка, твой прадедушка не помню в каких поколениях. Звали его Иван Хмара, и говорят, непростой это был человек… Правда, я толком ничего не знаю. Мне в детстве были неинтересны бабкины рассказы, а теперь спросить не у кого.