И тут же почувствовал, что кто-то трогает меня. Я ощутил, как чьи-то руки поглаживают мне ноги, а прикосновение к черепу мгновенно отозвалось на моем нынешнем лице. Я погрузил большие пальцы в пустые глазницы, туда, где когда-то были мои глаза. Мои глаза… Что-то кипит в котле… Отвратительный запах… Жуткие воспоминания заставили меня вскрикнуть, и я устыдился своей слабости.

Свет в комнате сделался ярче, она вдруг задрожала и начала уменьшаться…

«Нет, не смей, — зажмуриваясь, приказал я себе. — Оставайся здесь. Оставайся с ним».

К счастью, тревога была напрасной. Я по-прежнему твердо стоял на ногах.

Я медленно открыл глаза, закрыл, снова открыл и посмотрел на позолоченные кости, прикованные железными цепями к деревянному дну и стенкам шкатулки. Ткань под ними почти истлела, но шкатулка оставалась все такой же. Масла, пропитавшие дерево, препятствовали разрушению. Перед моими глазами возникло лицо Зурвана, и я вновь услышал его голос: «Любить… Учиться… Знать… Любить…»

И опять вспомнились высокие городские стены, облицованные синим глазурованным кирпичом, золоченые львы, вопли толпы и выделяющийся из общего гвалта голос человека — пророка, который указывал на меня пальцем и кричал по-древнееврейски.

Что-то произошло. Я совершил нечто, из-за чего меня превратили в духа, с незапамятных времен обреченного служить повелителям.

Я опасался, что воспоминания сделают меня слабым и заставят исчезнуть, однако надеялся, что этого не случится.

Память больше не возвращала меня в прошлое. Я убрал руки и застыл, глядя на кости.

Грегори вывел меня из задумчивости.

Он подошел и положил руки мне на плечи. Его сердце отчаянно билось, и я понял, что он давно хотел это сделать. Прикосновение к моей вновь обретенной плоти показалось мне невероятно эротичным. Сам того не ощущая, я по-прежнему набирал силу.

И теперь чувствовал себя в полной безопасности.

Пальцы Грегори щупали ткань моего пальто. Он внимательно рассматривал его покрой, блестящие пуговицы, ровные строчки. Все это вызвали к жизни древние заклинания. При желании я мог бы предстать перед ним в облике женщины, однако не хотел его пугать. К тому же я был счастлив оставаться Азриэлем.

И все же… Меня тянуло понять пределы своей силы в отсутствие повелителя. И тогда я решился на проделку, жестокую, должен признаться. Вспомнив все заклинания и магические формулы, какие когда-либо знал, я произнес их и принял облик Эстер.

Эстер…

Я физически ощущал ее маленькое тело, смотрел на мир ее глазами, чувствовал даже тяжесть мехового пальто, в котором она была в последний день жизни.