«Не будь столь опрометчив и не бросайся словами, — предостерег я. — О каком боге ты говоришь?»

«Значит, ты отрекаешься от своего происхождения и порицаешь все зло, которое сотворил?» — спросил Грегори.

«Именно так», — кивнул я.

«Тогда ты должен приветствовать тот мир, который я отдам в твои руки, — сказал Грегори. — О, кажется, теперь я понимаю! Ты послан, чтобы заставлять нас после конца света!»

«Какой еще конец света? Когда же люди перестанут твердить о конце света?! Я столетиями слышу это нытье!»

«Возможно. Но мне известна точная дата конца света, — невозмутимо заявил Грегори. — Потому что я сам ее назначил. Пора разъяснить тебе все подробности моего плана. Не вижу причин скрывать их и дальше. Ты смеешься надо мной, отказываешься иметь со мной дело, но как только ты обо всем узнаешь, твое отношение изменится. Ты ведь образованный и ученый дух?»

«Образованный и ученый дух…» — такое определение мне понравилось, и я согласно кивнул.

До меня донеслись шаги в коридоре и, кажется, голос матери Эстер — тихий, но настойчивый. К сожалению, она все еще плакала.

Оценив обстановку, я пришел к выводу, что расстояние между мной и Грегори не имело значения. Сила моя была неизмерима, и я ощущал полную независимость от него, что меня вполне устраивало. Прямо на его глазах я унизал пальцы золотыми перстнями с любимыми драгоценными камнями: изумрудами, алмазами, жемчугом и рубинами.

Я видел наши отражения во множестве зеркал и подумал, что мне следовало бы, как обычно, повязать волосы кожаным ремешком. Впрочем, не к спеху. Я ощупал лицо, убеждаясь, что оно такое же гладкое, как у Грегори. Я всегда предпочитал длинную бороду, но сейчас его тщательно выбритое лицо нравилось мне больше.

Грегори молча обошел вокруг меня, полагая, наверное, что заключил в магический круг и лишил силы. Однако он понятия не имел ни о магии в целом, ни о магических кругах и пентаграммах.

Я постарался вспомнить, был ли кто-то из моих прежних повелителей столь возбужден, охвачен гордыней и жаждой славы. Перед глазами замелькало множество искаженных в экстазе лиц, я услышал песнопения, но ни одно лицо не выделялось из общей массы, а их восторги не казались искренними. А мой бог плакал. Так что память не дала мне ответа.

А ответ состоял в том, что я не мог убить его, во всяком случае не сейчас. Не мог, потому что жаждал многое узнать от него. Однако мне необходимо было определить пределы его власти. Что, если он способен управлять мной, как ребе?

Я отпрянул от Грегори.

«Ты что, испугался меня?» — спросил он.

Я покачал головой.