В тронную залу Вящих Рэндольф Картер думал вступить чинно и церемонно, держа себя с достоинством и осанкой, в окружении внушительной упыриной свиты, и принести свою молитву как вольный и могущественный господин на стезях сновидений. Он знал, что сладить с самими Вящими не выше сил простого смертного, и уповал на счастливый случай, что Иных Богов с их ползучим хаосом Ньарлафотепом не окажется в решающую минуту, чтобы прийти им на помощь, как они множество раз делали прежде, когда человек начинал домогаться земных богов в их обиталище или на горах. И со своей жуткой свитой он чуть ли не надеялся поставить на своем наперекор даже Иным Богам, если заставит нужда, зная, как знал он, что упыри не ведают над собой властителей, а костоглодные черничи держат за повелителя не Ньарлафотепа, но лишь первостихийного Ноденса. Но теперь он понял, что тот неотмирный Кадат в холодном его пустолюдии впрямь обстоят мрачные чудеса и безымянные караульные и что неусыпность радений Иных Богов о кротких и слабых богах земли дело верное и неотменное. Хотя и лишенные началия над упырями и костоглодными черничами, несмысленные и не имеющие образа скверны запредельных пространств всё же забирают над ними власть, когда им необходимо; так что в тронную залу Вящих Рэндольф Картер вступил не в сане вольного и могущественного господина на стезях сновидений. Сбитое в кучу и обуреваемое пугающими вихрями со звезд и преследуемое невиданными страшилищами пустынного севера, всё это полчище зависло полоненное и беспомощное, в зловеще холодном свете, помертвело попадав на ониксовый пол, когда по некоему безгласому повелению ветры страха развеялись.

Не было ни золотого престола, которому бы предстал Рэндольф Картер, ни августейшего круга осиянных нимбом существ с узким разрезом глаз, долгими мочками ушей, тонким носом и остро выпяченным подбородком, чье знаменующее сходство с лицеочертаньем на Нгранеке выдавало бы в них тех, перед кем скиталец на стезях сновидений мог бы творить молитву. Кроме единственной хоромины в башне ониксовые чертоги на высотах Кадата тонули во мраке, и хозяев не было дома. Картер пришел на неведомый Кадат, но не нашел богов. И всё же зловеще холодный свет рдел в единственной хоромине в башне, столь мало уступавшей своими размерами всему поднебесью и своими отдаленными стенами и потолком едва не пропадавшей из глаз в редкой курящейся дымке. Земных богов не оказалось на месте, что правда, то правда, но в более тонких и менее узримых присутствиях недостатка могло и не быть. Где отсутствуют кроткие боги, там Иные Боги не без предстателей; и конечно, подобно всем замкам, замок из оникса отнюдь не стоит без жильцов. В каком вопиющем образе или образах явит себя впредь ужас, этого Картер не мог себе и представить. Он чувствовал, что его появления ждали, и задавался загадкой, сколь пристально соглядатайствовал с самого начала за ним ползучий хаос Ньарлафотеп. Это ему, Ньарлафотепу, служили ноздреватые, как проказа, твари с луны; и Картер вспомнил о той черной галере, которая скрылась, когда сражение на иззубренном морском кряже приняло для жабьих выродков худой оборот.