Он попробовал устремиться вверх — и это ему удалось опять без проблем. Законы физики перестали действовать, и на какое-то мгновение Дэйв ощутил дикий восторг от невероятной свободы. Бренное тело более не сдерживало его, и он мог практически всё, не боясь при этом ничего.

Взмыв до самых туч, полицейский намеревался пролететь и через них — может быть, даже покинуть планету. Однако стоило ему оказаться в непосредственной близости от них, как он словно упёрся в стену. Немного спустившись, он попробовал ещё раз — и снова неудача. Удара как такового он не чувствовал — просто не мог дальше двигаться.

Это мгновенно охладило Дэйва, заставив мимолётный восторг улетучиться. Вернувшись на землю к машине, продолжающей урчать двигателем и светить фарами, он направился на сей раз по шоссе, удаляясь от города.

Спустя некоторое время он снова начал грезить своими возможностями. Ну подумаешь, нельзя взлететь слишком высоко — да не сильно-то и хотелось! У поверхности всё равно гораздо интереснее.

Неожиданно он увидел впереди синий барьер, о котором рассказывал Ник. Удивительно, но он, похоже, не двигался, в отличие от полосы, так и оставшись в пяти милях от города. К тому же, выглядел он совсем иначе — вся его поверхность была испещрена концентрическими кругами — вроде тех, которые возникают на воде, когда на неё что-нибудь падает. Круги эти появлялись непрестанно и в таких количествах, что сомнений не оставалось — их вызывал чёрный дождь. А это означало одно — барьер пропускал не только живую материю.

«Интересно, что если я?..» — поддавшись внезапному импульсу, Дэйв устремился к синей стене и… был остановлен той же силой, что и наверху. В отчаянии он принялся тыкаться в преграду, как муха, ползающая по прозрачному окну и не понимающая, почему у неё не получается улететь.

Сколько минут он так беспорядочно проверял на прочность барьер, полицейский не знал. Наконец, он остановился — но не от усталости (она, как и все прочие физические чувства, более им не ощущалась). Вынудило его прекратить иное — неожиданное прозрение.

Он понял всё. Полностью. Это было слишком невероятно, чтобы являться плодом лишь его разума. Гадать, какие силы наделили его знанием, он не стал, потому что это всё равно было бессмысленно.

Теперь он знал, что стало с людьми, прошедшими через синюю полосу. Их тела исчезли — бесследно и окончательно. Остался лишь разум — или душа, кому как больше нравится. В каком-то смысле все они живы, однако по неведомой причине не могут контактировать друг с другом и не могут выбраться за пределы барьера, окружившего город. Они обречены на вечное скитание по этой большой — и в то же время такой маленькой — клетке, окружённые тысячами себе подобных, но в полнейшем одиночестве.