* * *

Они торопились по усыпанной гравием дорожке. Густая влажная мгла приглушала шум шагов. Миновали старинный гномон[51], прошли по выложенному кафельной плиткой берегу пруда. Кувшинки недвижно стыли в темной воде.

Впереди простерся обширный луг.

Ричард и Рекс выкатили самолет из ангара и развернули носом в нужную сторону. Де Ришло и Мари-Лу стояли в стороне и не вмешивались. Помощи двум опытным пилотам и крепким людям не требовалось.

Ричард, Мари-Лу и герцог поднялись в маленькую, уютную кабину.

— Контакт! — выпалил Рекс привычное словцо и изо всех сил крутнул пропеллер. Мотор выстрелил, загудел на ровной низкой ноте. Одно мгновение американец следил за прозрачным кругом бешено вертевшегося винта, потом вскарабкался вослед остальным. Ричард отпустил тормоза.

Машина сперва медленно, а после все быстрее и быстрее покатила в туманную пелену. Луга почти не было видно. Впрочем, Итон знал свои владения досконально и разгонял самолет без опаски. Набрав достаточную скорость, он осторожно потянул ручку. Самолет подпрыгнул, опять коснулся травы колесами, и снова взмыл, уже окончательно.

И всегда-то любивший летать Ричард ощутил совершенно особое, непередаваемое облегчение.

Казалось, он внезапно вырвался из долгого, кошмарного сна, где обитали чудовища и бродили негодяи; увидел, наконец, дневной свет. Увидел, кстати, в буквальном смысле. Как и ожидали, солнце засияло уже на высоте нескольких десятков ярдов.

Мозг Итона заработал с прежней быстротой и ясностью. Ужас и отчаяние, порожденные исчезновением Флер, отступили.

Голубое небо сверкало над головой. Де Ришло глянул вниз и подметил весьма любопытную, зловещую подробность. Туман не просто стлался над самой землей, он сосредоточился исключительно у Кардиналз-Фолли, окутывая поместье непроницаемой мглой, над которой, словно мачты потонувшего корабля, выступали длинные средневековые трубы.

* * *

Остальная местность — луга, рощи, фермы — купалась в солнечном свете майского дня...

Рекс пристроился в кокпите рядом с Ричардом. Он добровольно принял обязанности штурмана и тоже почувствовал, что измученное потерей Танит сознание понемногу проясняется, работает проворно и четко. Американец разложил на коленях карты, вооружился карандашом.

Герцог и Мари-Лу, в тесноте да не в обиде расположившиеся позади, молчали. Де Ришло просто не мог сказать ничего достаточно ободряющего, а женщина была слишком занята собственным несчастьем. Осторожно взяв руку Мари-Лу, герцог ласково сжал ее и вновь отпустил.

Мари-Лу посмотрела на него с благодарностью. Потом приблизила губы к уху француза и, стараясь перекрыть гул мотора, поведала о странном сне, в котором бродила по сводчатой готической келье и читала книгу на совершенно и всецело неизвестном ей языке.