Инквизитор Карлос Винсенте повесил фонарь на специально вдетый в стену крюк и остановился посереди камеры, не обращая внимания на брызги жидкой грязи, тут же замаравшие его белоснежную рясу до щиколоток.

Женщина стояла лицом к стене, спиной и к двери, и к вошедшему. Ее рванная одежда была невыносимо грязна, спутанные волосы висели за спиной грязными космами, а ноги распухли от воды и все время кровоточили. В узкой камере стоял сильный запах гнили и плесени. Женщина стояла лицом к стене, и не дрожащие руки ее были сжаты в кулаки.

Железная дверь распахнулась вновь, пропустив слугу, который тащил маленький столик, полный всевозможной еды. Тяжело дыша, морщась от ужаса и отвращения, слуга плюхнул тяжелый столик посередине (прямиком в зловонную жижу) и быстро выскочил прочь, на ходу нервно крестясь. Какой только еды не было на столе! Но аппетитные запахи пищи тут же потонули в мрачном каменном мешке. На столике возвышались поджаренные куриные грудки, и домашние колбасы, и пироги со всевозможными начинками, и жареное мясо, и большой кувшин, полный красного вина…. Инквизитор ждал реакции узницы, но она даже не повернула голову. Ее спина ни разу не дрогнула – ни при появлении людей в ее камере, ни при запахе еды, ни от того, как за слугой громко захлопнулась железная дверь. Узница вела себя так, словно в камере, кроме нее самой, больше никого не было.

– Катерина! – инквизитор был удивлен ее поведением, и даже немного растерян, – Катерина, я пришел к тебе в последний раз, чтобы принести утешение в твоих грехах.

Никакой реакции не было. Карлос Винсенте шагнул вперед.

– Завтра Святой праздник…. Завтра, в честь праздника, день твоей казни. Завтра ты предстанешь перед господом по приговору суда. У тебя остается всего одна ночь, чтобы покаяться в своих грехах и получить прощение церкви…..

Женщина не двигалась. Она вела себя так, словно вообще не слышала его слов. Карлос Винсенте гневно сжал кулаки, лицо его побагровело, а раскаты громового голоса гулко отразились от стен:

– Что ты хочешь доказать этим?! Что ты ведешь себя не так, как все остальные женщины? Так ты и есть не такая, как все! Те женщины, которых сожгут вместе с тобой завтра, получат корону мучениц, благословение божье, а ты проклятая ведьма, еретичка, и ты будешь гореть в аду! Гореть в аду так же, как на земле! И на земле будешь гореть долго и мучительно, и дьявол тебе не поможет!

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание (и снова не дождаться никакой реакции со стороны узницы) и продолжил более спокойным тоном:

– Те, которых завтра сожгут вместе с тобой, воют, плачут и пытаются разбить головы о камень. Они боятся смерти, боятся костра. Они воют, и вой их слышен вдоль всех коридоров, и я не верю, что ты ничего не слышишь! Я не верю, что ты не боишься костра! И ни за что не поверю! Почему ты не кричишь, как они? Я все равно не поверю в твою силу! Передо мной можешь не притворяться! Ну же, вой! Кричи! Плачь! Кричи громко, бейся головой о стену! Может, в моем сердце что-то дрогнет, и я велю тебя задушить до того, как пламя начнет пожирать твое тело! Ну попытайся вымолить свое последнее прощение! Попытайся меня разжалобить, ты и так достаточно притворялась перед всеми!