Мне грозило повторить подвиг Джейсона Боутмена с заплывом по озеру Мичиган на украденной парусной шлюпке. Еще один день в засаде под открытым небом на набережной, под прикрытием соломенной шляпы и газеты, и меня вынесет из гавани на открытую воду — на поиски в тумане.

Я вытащил из кармана мобильный телефон, поглядел на него пару секунд, нажал единицу — ускоренный набор номера жены. Ее телефон сразу же переключился на голосовую почту. Я проговорил:

— Это я. Просто звоню, чтобы сказать, что люблю тебя.

Дал отбой, выключил телефон и сделал глоток из стакана. Вылил остатки виски в раковину, положил темные очки и соломенную шляпу на кровать и пошел выписываться из «Золотых песков Атлантики».

Около часу следующего дня я был дома.

Первые недели после возвращения Ли мы очень много разговаривали. Мне хотелось верить ей, и я верил, по крайней мере старался. Вот что она рассказала:

— Да, у нас с ним был секс, один-единственный раз, когда мне было семнадцать, в октябре шестьдесят шестого. Вот почему Мередит Брайт так дулась на меня.

— Это можно было бы назвать совращением несовершеннолетней, но точно не изнасилованием. Все было по взаимному согласию. Я хотела этого.

— Да, я любила его, и да, люблю до сих пор, хотя абсолютно по-другому. Нет, ты знаешь, что я имею в виду. Разве нет в твоей жизни людей, которых ты любишь по-разному?

— Разумеется, я не имею в виду романтически.

— Да, с тех самых пор, с тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. С большими перерывами, пока ты был в Нью-Йорке, а я работала барменом, и после, когда ты учился в аспирантуре, а я была в Нью-Йорке.

— Да, были и другие долгие периоды, когда мы с ним не виделись.

— Я что-то значу для него. Что-то важное.

— Знаешь, чем мы занимаемся? Мы говорим. Иногда выбираемся куда-нибудь пообедать или поужинать. Раз в пять лет ходим в бар. В хороший, не в твоем стиле.

— Говорит в основном он. Ему нравится, как я слушаю, он доверяет тому, что слышит от меня в ответ. И тому, как я реагирую на его слова.

— Ему интересно знать, что я думаю о делах, о которых он рассказывает.

— Почему? Потому что ты всегда с таким недоверием относился к Спенсеру, а наши встречи были такими безобидными. Кроме того. Он был моим. Ты хотел держаться подальше от этого, вот я и держала тебя подальше. Это было не твое. Это и сейчас не твое.

— Кроха — Дональд — знал о паре встреч, да. Хотя я никогда его не видела.

— Не знаю. Он мне об этом не рассказывал, да и не стал бы рассказывать. Мэллон никогда не рассказывал о своих благородных поступках, особенно о таких вот. Он бы посчитал это похвальбой. Из того, что ты рассказал о человеке в аэропорту, можно предположить, что это был Спенсер. Но помни, Дона Олсона он тоже любил. Много лет они были партнерами.